Раз храмовник, два храмовник…

Она стояла и улыбалась. Улыбалась своей ослепительной эльфийской улыбкой, искренней, солнечной и такой лёгкой, будто бы это вовсе и не она совсем недавно лежала на полу комнаты Истязаний, выгибая спину дугой и страшно крича, когда сражалась с демонами тени.
Он не хотел бы видеть её такой. Он предпочёл бы, чтобы с ней вообще никогда такого не случалось, но выбора не было.
Однако сейчас она вновь стояла перед ним — такая же прекрасная, как и всегда, такая же притягательная, такая же…
Он так залюбовался ею, что не сразу понял, что она что-то говорит ему.
— У тебя всё в порядке, Каллен? Ты выглядишь каким-то растерянным.
Она улыбается. О Создатель, как же она улыбается!..
— А ты выглядишь… прекрасно, — он и сам не понял, зачем это ляпнул — видимо, само вырвалось.
— И поэтому ты так запинаешься?
Её серебристый смех — вот что он готов был слушать вечно.
— Я был в группе, которая должна была убить тебя, если бы ты не прошла Истязания и демон завладел бы тобой, — пока Каллен это говорил, его голос дрогнул ещё дважды: когда он представил, что ему действительно пришлось бы это сделать, и когда понял, что после этих слов всё закончится.
Она должна была ненавидеть его. Ненавидеть, как все маги ненавидят храмовников — просто за то, что они по разные стороны баррикад.
Но она была не такой. Она всегда была приветлива с ним, она улыбалась ему, а однажды даже…

В тот день он должен был дежурить в лаборатории и честно стоял у входа, заставляя себя постоянно отводить взгляд, чтобы не пялиться так уж явно на её стройную фигурку, мелькающую между стеллажами.
А потом… Каллен не знал, кто вмешался в это мнимое затишье — сам Создатель или демоны Tени, когда она случайно обронила коробку с какими-то амулетами, и один из них откатился прямо к его ногам.
Их взгляды встретились так близко, что сердце пропустило несколько ударов, тут же застучав с удвоенной скоростью, когда они одновременно наклонились поднять амулет.
И, поднявшись и увидев её раскрытую ладонь, он не сразу понял, что магическая безделушка всё-таки умудрилась остаться в его руке.
Она протягивала руку ладонью вверх — он мог бы просто вложить в неё амулет. Мог бы.
Но он не смог удержаться: он накрыл её ладонь своей, осторожно касаясь запястья, медленно проводя кончиками пальцев по восхитительно гладкой коже.
Она должна была отдёрнуть руку. Она непременно должна была это сделать.
Но вместо этого чуть сжала его пальцы, словно не желая отпускать, и в это мгновение Каллен почувствовал, будто между ними пробежал электрический разряд.
Вот тогда-то он и понял, что пропал.
Между ними никогда не было ничего ближе этого прикосновения, а теперь, конечно же, и не будет — после того, что он только что ей сказал, она точно возненавидит его.

— Неужели ты и правда бы это сделал?
Каллен смотрит в её глаза, смотрит, заставляя себя не отводить взгляда, смотрит внимательно, но… по-прежнему не видит в них ни ужаса, ни недоверия, ни презрения — только лукавую улыбку.
— Я был уверен, что ты справишься, — слабо улыбнулся он ей в ответ, вдруг в панике замечая, что она стоит неожиданно близко к нему, так близко, что он может уловить её запах — едва ощутимую смесь трав, горьковатого эльфийского корня и чего-то ещё — солнечного, пьянящего, сводящего с ума.
И храмовник оказался совершенно не готов к тому, что в следующее мгновение она окажется ещё ближе, что её нежные пальчики вдруг легко коснутся его щеки, что она внезапно встанет на цыпочки и вдруг обожжёт его губы огнём невесомого прикосновения собственных, выбивая землю из-под ног и заставляя позабыть, как дышать.
— Я рада, что это был именно ты.
Земля вовсе не спешила возвращаться на своё место, когда чьи-то шаги в соседнем коридоре заставили храмовника вздрогнуть, мигом отрезвляя.
— Я… О Создатель, я же не… Мне нужно идти, мне очень срочно нужно идти!
Его провожал её серебристый смех. Тот самый, который он хотел бы слушать вечно.
И лишь через несколько коридоров и лестничных пролётов своего позорного бегства он остановился отдышаться и заворожённо дотронулся до собственных губ.
Нет, это не было сном.
И теперь он пропал окончательно.


Два мага в библиотеке, скрывшись за одним из стеллажей так, чтобы хорошо видеть вход, и усевшись прямо на полу, неспешно, страница за страницей перелистывали древний фолиант, тихонько посмеиваясь над опустевшими полками с книгами о магии крови.
Первый чародей забрал их все в полной уверенности, что спохватился вовремя.
Вот только он не знал о том, что забрать ему удалось лишь уже давно прочитанные труды, и сейчас двое учеников — человек и эльфийка — усердно изучали вовремя припрятанные оставшиеся.
— Итак, — черноволосый маг перелистнул очередную страницу, за которой начиналась новая глава. — У тебя всё получилось? Всё по плану?
— Планы изменились, — эльфийка поджала губы, досадливо дёрнув щекой.
— Вот как? Объяснись-ка, подруга. Ты передумала сбегать отсюда? Или успешно пройденные Истязания настолько вскружили тебе голову, что ты возомнила, что таким, как мы, здесь может найтись место? Не тешь себя надеждой, Марла.
— Ты не дал мне договорить, — раздражённо отмахнулась девушка. — Я не собираюсь здесь оставаться, иначе зачем бы мы с тобой целых два года изучали эти чёртовы книги?
— Тогда в чём дело? — маг удивлённо поднял брови.
— Я не буду убивать его.
— Кого? — маг непонимающе сморгнул. — Этого храмовника? Как его там… Каллена? Брось, мы же всё уже продумали, для тебя не будет никакого риска: мы выступим к самому началу его смены, чтобы выиграть побольше времени, и, увидев тебя, он не поднимет тревогу, а когда его найдут, мы будем уже далеко. Не бойся, у нас всё получится. Нож я достал ещё вчера.
— Ты что, оглох? Я же сказала: я не буду его убивать, — глаза магессы опасно прищурились.
— О… а я ведь сразу и не понял, — губы черноволосого мага растянулись в кривой ухмылке. — Ты что, влюбилась в него? Марла Сурана, которая хладнокровно режет себе запястья и мечтает спалить эту башню и всех её обитателей в адском пламени, влюбилась в храмовника?..
— Пошёл ты к чёрту, Йован, это не твоё дело!
— Не моё? Да ты же посылаешь весь мой план псу под хвост! Учти, подруга, если из-за твоих выходок я засыплюсь и буду тонуть, то утяну тебя за собой, и все узнают, что я вовсе не один увлекался магией крови!
— Только после того, мой милый Йован, как Ирвинг и Грегор узнают о твоей очаровательной интрижке с невинной «невестой Создателя», — ослепительная улыбка эльфийки источала яд и сладость одновременно. — Что, думал, я не узнаю? Не делай такое лицо, будто готов задушить меня, я не собираюсь никому говорить. Но Каллена ты не тронешь.
— Как скажешь, подруга, — мрачно хмыкнул маг, закрывая книгу. — Я готов выслушать идеи твоего альтернативного плана. Он ведь у тебя есть?


Марла даже не подозревала, что после всего, что произошло, после бегства Йована, у неё всё-таки получится выбраться из Башни. И уж тем более не могла подозревать, каким способом ей это удастся.
— У меня есть немного времени, чтобы собрать свои вещи? — это были первые слова, которые она произнесла, когда шок немного отпустил её.
— Совсем немного: чем раньше мы покинем башню, тем лучше, — ответил ей Дункан. — Хочешь, чтобы я помог тебе?
— Нет. Я справлюсь. Я быстро.
Марла почти сорвалась с места, скрываясь за поворотом.
Никаких «своих вещей» за всё время жизни в башне Круга у неё так и не появилось. И во всеобщей суматохе никто не заметил, что она направилась в противоположную сторону от комнат магов.


— Ты?.. — храмовник, опешив, сделал шаг назад от неожиданности, что, впрочем, было нормальной реакцией человека, на пороге спальни которого неожиданно появляется незваный гость. Точнее, гостья. — Я думал… что ты уже ушла с тем Серым Стражем после того, как… Ведь это ты помогла тому малефикару сбежать, да?
— Я зашла попрощаться, — Марла благополучно пропустила вторую часть вопроса мимо своих очаровательных эльфийских ушек и несмело переступила порог, замерев на расстоянии вытянутой руки от храмовника. — Возможно, сейчас уже поздно об этом говорить, но… я буду скучать, Каллен.
— По… мне?.. — полушёпотом переспросил храмовник, не веря своим ушам.
Марла лишь кивнула, внутренне грустно улыбнувшись самой себе: если бы он только знал, что только лишь в его присутствии жёсткая и самоуверенная малефикарша, только недавно готовая поджечь башню за своей спиной и чудом избежавшая разоблачения, превращается в обычную смущённую собственными чувствами девушку, он не был бы так нерешителен.
Хотя теперь это уже неважно.
— Я хотела, чтобы у меня осталось что-то на память о тебе, но потом подумала, что и так никогда тебя не забуду. Единственное, что я хочу запомнить, это… Ты позволишь мне обнять тебя?
— Меня… что?.. — за гулкими ударами сердца, пульсацией крови, отражавшимися в висках, Каллен не сразу понял, что это не было вопросом. Понял, когда руки эльфийки неожиданно обвили его шею, а горячая щека прижалась к груди.
О Создатель, она же сейчас слышит! Слышит, как его сердце спешит наперегонки со временем, как предательски выдаёт его беспокойное рваное дыхание…
Он и сам не понял, как случилось так, что его руки скользнули по её спине, сомкнувшись на талии, а когда она чуть удивлённо подняла на него глаза, он словно против воли подался вперёд, впиваясь в её губы поцелуем — жарким, страстным, совершенно не таким целомудренным, как тот, что она первой подарила ему. Настоящим.
Секунды растянулись на часы, дни и годы, руки храмовника торопливо блуждали по её телу, стараясь прижать к себе ещё крепче, стараясь запомнить, стараясь сохранить в памяти образ.
— Меня ждут… — выдохнула Марла, когда закончившийся воздух заставил их разорвать поцелуй. — Но я не хочу верить, что мы расстаёмся навсегда.
Ещё раз нежно коснувшись ладонью его лица и ещё несколько секунд стараясь как можно лучше запомнить взгляд его карих глаз, магесса выпорхнула из его объятий и, не оборачиваясь, исчезла за дверью.

Каллен ещё долго смотрел на захлопнувшуюся за ней дверь, всё отчётливее понимая: «на память» о нём она только что забрала с собой кусочек его сердца.
А взамен оставила лишь ноющую боль в груди и… давящую тесноту в штанах.
Пожалуй, он не будет рассказывать об этом на исповеди…



— Надеюсь, ты не маг?
— А ты что, храмовник?
Серый Страж и ещё не посвящённый новобранец подозрительно уставились друг на друга.
Молчание затягивалось, и мужчина не выдержал первым.
— Ну вообще-то да, но бывший.
— Вот только этого мне ещё не хватало, — эльфийка устало вскинула руку ко лбу с такой искренностью, что Алистер поневоле смутился.
— Не волнуйся, я спросил просто так. То, что ты маг, меня совершенно не смущает!
— А кто тут говорил о тебе?.. Ладно, не обращай внимания, я просто устала. И тебе ведь совсем не обязательно сопровождать меня, верно?
— Увы, милая леди, но здесь я вновь вас разочарую: Дункан велел не отступать от тебя ни на шаг, пока ты здесь не освоишься.
— Как вон те ребята, — кивок в сторону молчаливых храмовников рядом с палатками магов, — которые сопровождают добровольцев из Круга?
— Да вовсе нет! — воскликнул Алистер, уже понимая, что этот разговор не приведёт ни к чему хорошему. — Ох… не очень удачным получилось наше знакомство… Знаешь что, пойдём-ка к костру Дункана. Остальные, должно быть, уже заждались нас.


Марла сосредоточенно водит остриём кинжала от сгиба локтя до запястья, пока что ещё не сильно нажимая на рукоять и всего лишь чуть царапая кожу, и размышляет о том, как скверна в крови скажется на её способностях малефикара.
Размышления прерывает лязг доспехов, и, резко обернувшись, она всё-таки ранит кожу острым лезвием.
— Знаешь, я хотел тебе сказать, что… Ох, ты поранилась?
Эльфийка спокойно смотрит на медленно текущую кровь, с досадой понимая, что сейчас вовсе не лучшее время для её изучения.
— Да, поранилась, — машинально кивает она, не двигаясь с места, и лишь когда Алистер привстаёт рядом с ней на одно колено, пытаясь помочь, она резко выдёргивает руку. — Не нужно. Я сама.
— Ты что, всё ещё дуешься на меня за тот разговор? Ну не преследовал я магов, сколько можно тебе повторять?
— Это совершенно не важно, — на пальцах Сураны зажигается голубоватое свечение, и ранка затягивается, не оставив после себя даже маленького шрама.
— И что, ты всех храмовников так сильно не любишь, или всё-таки кому-то повезло больше?
Он не успел заметить, как щёки эльфийки вспыхнули румянцем, прежде чем она спешно отвернулась. А если и заметил, то решил, что это от жара костра.


— Тебе снятся странные сны?
— Это те, в которых мы с тобой занимаемся любовью? Да, частенько. О… или ты спрашивал про Архидемона? — Марла не смогла подавить ироничной улыбки, видя, как Алистер заливается краской до самых ушей.
— Уже неважно… — пробормотал несчастный воин, ища глазами, куда бы поскорее смыться.
— Эй, не переживай, во сне ты был на высоте! — крикнула ему вдогонку Марла, заливаясь смехом.
Серебристым, будто колокольчики. Алистеру нравился этот смех.


— И что, значит ты ни разу?..
— Ни разу что? — подозрительно уточнил Алистер, с унынием понимая, что от языкастой магессы так просто не отвязаться: найдя слабину, вместо холодной отстранённости она начала постоянно подтрунивать над ним, и он не знал, что из этого было хуже.
— Ну ты же понимаешь, о чём я, верно? — Марла так многозначительно улыбнулась, как будто сама не раз стояла со свечой у его постели и прекрасно знает ответ.
Конечно, подшучивая над неопытностью бывшего храмовника, сама эльфийка тоже не могла похвастать какой бы то ни было «многоопытностью», но Алистеру об этом знать было совсем не обязательно, иначе шутки над ним перестали бы доставлять столько удовольствия.

 
Она и сама не заметила, как и почему они успели сблизиться. Она всё больше начинала рассказывать о себе и слушала истории Алистера о нём, всё больше начинала смеяться не над ним, а вместе с ним, прониклась его идеей о восстановлении ордена Серых Стражей, когда всё это закончится.
— Когда всё это закончится, — говорил Алистер, — конечно, при условии, что к этому времени мы останемся в живых, ты будешь скучать?
— По порождениям тьмы? — хихикнула эльфийка. — Или по твоим прекрасным глазам?
— Ну… — мигом вновь смутился бывший храмовник, эти самые глаза опуская, а Марла вдруг изменилась в лице, впервые за всё время, что они провели вместе, в свете костра замечая: карие. Почти такие же, как…
Все чувства и эмоции, что она так старательно пыталась оттеснить сражениями и суетой походной жизни, внезапно хлынули наружу, затопляя сознание и заставляя холодный липкий ком подкатывать к горлу.
— Эй, ну я же пока ещё здесь, — попытался неловко пошутить Алистер, по-своему истолковывая внезапно блеснувшую в её глазах влагу.
Наверное, ей стоило уйти в свою палатку. Просто молча встать и уйти.
Но, почувствовав опустившуюся ей на плечо в успокаивающем жесте руку, она смогла лишь всхлипнуть и прижаться к его груди.


— А ты могла бы влюбиться в человека?
— Да, — машинально кивнула Марла и лишь потом спохватилась. — Ты говоришь… о себе?
— Не то чтобы… но… в общем-то, да… — как всегда смутился Алистер, и только сейчас она заметила, что он держит в руках за спиной какой-то предмет. — И это… Да, это тебе, — проследив её взгляд, он протянул ей чуть помятую розу.
— Не уверена, что… — договорить она не успела, потому что Алистер настойчиво вложил цветок в её руку и быстро-быстро заговорил, не давая ей вставить и слова:
— Я увидел её в Лотеринге, чуть ли не в самом сердце Мора, и подумал о тебе. Не потому, что мы сражаемся с Мором, а потому что ты… такая красивая… Мы столько пережили вместе, и я очень к тебе привязался и даже более того… И я… Я смею только надеяться, что ты могла бы чувствовать что-то похожее ко мне… Или мне всё это только кажется, и я просто дурачу себя?
— Алистер, я…
— Нет, я вовсе не давлю на тебя и не настаиваю! Просто мне показалось… Или не показалось? Ты только скажи, что я надоел тебе своей болтовнёй, и я сразу же отстану! Надоел? Скажи, это так?
— Это не так, но…
— Тогда я вернусь к первому своему вопросу, на который, ты, собственно, уже ответила, но тогда ты ещё не знала…
Он говорил и говорил — сбивчиво и не останавливаясь, и Марле внезапно до ужаса захотелось, чтобы он замолчал. Просто замолчал прямо сейчас, не продолжая сыпать вопросами и не дожидаясь от неё никаких ответов. И Сурана не придумала ничего умнее, кроме как заткнуть ему рот поцелуем.
Эффект превзошёл все ожидания.

 
Дни потекли несколько веселее, когда их стало наполнять что-то помимо обычных забот и перспективы спасения всего Ферелдена от Мора.
Марла стала даже чаще улыбаться.
Но длилось это совсем недолго — до тех пор, пока, разбирая документы Серых Стражей, она со смесью радости и смятения одновременно не наткнулась на договор с Кругом магов.


 
Она старалась быть спокойной. Старалась не показывать, что творится у неё на душе по пути в Башню.
Прошло всего лишь несколько месяцев с тех пор, как она вместе с Дунканом переступила её порог, а ей казалось, что минула уже целая жизнь, что за это время она стала совсем другой. Однако сердце всё же предательски сбилось с ритма, когда на ещё далёком горизонте показался упирающийся в небо чёрный шпиль Башни.
— Ты волнуешься? — спрашивал её Алистер, осторожно обнимая за плечи. — Ведь Башня Круга почти всю жизнь была твоим домом.
— Она была моей тюрьмой, — угрюмо отвечала Марла, тут же добавляя: — И я совершенно не волнуюсь.
Конечно же, она лгала.
Только вот волновало её отнюдь не возвращение «в родные пенаты».
 
Она старалась быть спокойной, но стоило её маленькому отряду переступить порог башни и узнать, что в ней произошло, как её мнимое хладнокровие смыло бесконтрольной лавиной эмоций.
— Да как вы посмели!!! — орала она на опешившего Грегора, которому ещё полгода назад старалась бы даже не попадаться на глаза, не то что сказать хоть какое-то лишнее слово. — Как вы могли просто захлопнуть дверь и запереть вместе с одержимыми и демонами и выживших магов, и своих людей?!
 
Она не колебалась ни секунды, заявив, что сама очистит Башню.
Она с каменным лицом глядела на обожжённые трупы магов и уничтожала вырвавшихся демонов на нижних этажах.
Она хладнокровно расправлялась с малефикарами — подумать только, а они с Йованом даже не подозревали, что их так много в Башне! — в комнатах чародеев, невзирая на то, что с кем-то из них она была знакома уже много лет.
Но она искусала губы в кровь, как только они поднялись ещё выше. Она с болезненным вниманием вглядывалась в каждый труп в доспехах, с замиранием сердца переставала дышать всякий раз, когда наперерез им высыпала толпа одержимых демонами храмовников, и всё гадала: жив ли? Не ранен? Не превратился ли в одно из тех чудовищ, которых она сейчас убивает?..
Этаж за этажом, она совсем извелась, перестав даже отвечать на вопросы удивлённых таким её поведением друзей.
А потом она нашла его.

— Это опять ты?..
Каллен сказал это таким усталым будничным тоном, будто они расстались пять минут назад. Выглядел он скверно: осунувшиеся щёки, залёгшие под глазами тёмные круги, запавшие глаза, полные боли и ужаса.
— О Создатель, что они с тобой сделали?! — Марла бросилась было вперёд, но тут же отпрянула: магический барьер полыхнул фиолетовым пламенем, излучая тёмную, злую силу, — прикасаться к нему снаружи явно не следовало.
— Тебя здесь нет. Исчезни. Хватит с меня видений! — еле слышно проговорил пленённый храмовник, опустив голову и даже не глядя на неё. — Хватит копаться в моей голове, перестань…
— Каллен… ты не узнаёшь меня? — прошептала Сурана, подозревая самое худшее.
— О, нет, ещё как узнаю, — губы Каллена дёрнулись в мрачной усмешке, когда он неожиданно вскинул на эльфийку пронзительный взгляд. — Значит, вот как глубоко они проникли в моё сознание… Они смогли достать оттуда то, чего я всегда хотел и не мог… Моё искушение, мой грех, моё влечение, мою страсть… кто бы мог подумать… к магу! — пленник опустился на колени и, снизу вверх посмотрев на Сурану умоляющим взглядом, прошептал: — Если в вас осталось ещё хоть что-то человеческое, убейте меня, я не могу этого больше выносить…
— Я вытащу тебя отсюда, обязательно вытащу! — Марла слышала, что её голос дрожал. — Кто сделал это с тобой? Скажи мне, кто?
Но храмовник лишь упрямо замотал головой, бормоча себе под нос:
— Уходи, уходи, ты ненастоящая, уходи… Я закрою глаза, сейчас я закрою их, а когда открою вновь — тебя здесь не будет, это всегда срабатывало… О, дыханье Создателя, ты ещё здесь?! Почему, почему ты здесь?!
— Я не видение, Каллен, я настоящая, и я пришла, чтобы помочь тебе, — сердце Марлы будто сжали тисками, когда он вновь поднял на неё полный боли взгляд.
— Настоящая? — с недоверием проговорил он, протянув руку ей навстречу, но она лишь упёрлась в призрачную стенку его темницы, и он тут же отдёрнул ладонь. — Я не верю тебе. Это всё они. Они всё знают про меня, они вытаскивают из моей головы всё, что я сам пытался скрыть от себя, знают все мои мысли… Мысли о тебе… Все мои мысли только о тебе! Все мои желания только о том, чтобы ты стала моей! Ты даже не представляешь, как давно, ты даже не представляешь, как сильно… Тебя здесь нет, но даже сейчас, даже сейчас ты искушаешь меня… Ты моё проклятие, моя порочная страсть, моё искушение, моя любовь…
 
Они все не должны были этого слышать.
Все её спутники, застывшие за её спиной с раскрытыми ртами, — это было предназначено вовсе не для их ушей.
Это было только для неё.
Но она была просто не в силах остановить его, опустившись на колени по другую сторону барьера и чувствуя, как по щекам покатились обжигающе-горячие капли.

— Ты плачешь?.. — прошептал храмовник. — Ты не должна плакать, я не хочу, я не вынесу ещё и этого… Но ты не исчезаешь, ты продолжаешь мучить меня… Зачем? Неужели ты… и правда настоящая?..
— Кто это сделал? — Марла поднялась на ноги, и её голос начал обретать крепость и металл.
— Ульдред. Или кто-то из его магов, — почти равнодушно отозвался храмовник, но тут же в глазах его вдруг разгорелся чёрный огонь ненависти. — Ты ведь убьёшь их? Убьёшь всех этих противных Создателю малефикаров?
— Всех, — глухо отозвалась Марла, и мысль о том, что для этого ей придётся покончить и с собой, заставила нервный и оттого ещё более жуткий смешок сорваться с её губ.
— Они заслуживают этого, все маги этого заслуживают! Только они обладают такой мощью, которая привлекает демонов и приводит к тому, что здесь произошло! На моих глазах они убили всех моих товарищей, они…
— Ш-ш-ш… Они ответят за это, — Марла и сама не поняла, откуда вдруг появилось в ней это ледяное спокойствие, неожиданно пришедшее на смену так и готовому вырваться вопросу: «Значит, и я заслуживаю смерти тоже?!» Но она так и не озвучила его, вместо этого улыбнувшись и проговорив, придвинувшись так близко, как только мог позволить барьер: — Я вернусь за тобой. Только дождись.


— Марла, я тут хотел спросить тебя…
Когда всё закончилось и Первый чародей и уцелевшие маги были выведены из ловушки Ульдреда, ныне уже покойного, и когда после этого забрызганная кровью с ног до головы магесса внезапно исчезла, Алистеру удалось найти её лишь через три четверти часа сидящей прямо на полу в одном из коридоров и бездумно глядящей в стену, как будто бы чисто машинально оттирая руки от крови.
— Возможно, сейчас не лучшее время, но…
— Алистер, — Марла подняла на бывшего храмовника усталый взгляд, полный сквозящей в нём тоски, — не возражаешь, если я побуду одна?
— Как скажешь… Но если тебе нужна помощь или поддержка…
— Я знаю, где тебя найти. Спасибо.
Алистер ушёл, и Сурана медленно поднялась и поплелась в противоположную сторону.
Она понимала, куда.
Но не могла понять, для чего, ведь всё и так уже было до жути очевидно.


— Как ты?
Каллен вздрогнул — то ли от неожиданности, то ли от самого звука её голоса.
— Уже лучше. Но мне сказали, что ещё несколько недель мне придётся восстанавливать силы.
Он глядел на неё исподлобья, настороженно, будто видел впервые в жизни.
Он и впрямь выглядел намного лучше: болезненная серость осунувшегося лица прошла, глаза перестали выглядеть как глубоко запавшие чёрные угли, из взгляда исчезло затравленное выражение, однако всё равно он выглядел смертельно уставшим.
Перед её приходом он лежал в постели, но тут же встал, едва она переступила порог: не иначе, как из опаски, что она может присесть рядом. И оказаться слишком близко.
Молчание затягивалось.
— Мне жаль, что меня не было рядом, когда всё это случилось, — первой нарушила его Марла, делая шаг вперёд и тут же останавливаясь, когда заметила, что Каллен едва удержал себя от шага назад.
— А что бы это изменило? — отозвался храмовник. — Ты смогла бы защитить Башню или же присоединилась к тем, кто пытал меня и убивал моих товарищей?
Обвинение было незаслуженным, однако Сурана проглотила его молча, почувствовав, каким холодом веет от его голоса.
— Однако в итоге это ты спасла всех тех, кто уцелел, — продолжал он, — и я благодарен за это. Но я не согласен с тем, что Грегор не велел казнить оставшихся магов, вдруг демоны затаились в них и ещё объявятся?
— Такого не может быть, — вздохнула Марла, вдруг ощутив, как усталость каменной скалой опустилась на её плечи, заставляя чуть ли не согнуться под своей тяжестью.
Всё было понятно с самого начала: те ужасы, что ему пришлось пережить, пересилили всё, что он говорил о своих чувствах.
Он никогда не смирится.
Наверное, ей стоило уйти прямо сейчас.

— Я рада, что ты в порядке, — проговорила она, собираясь повернуться к двери.
— Не в порядке. Но это не имеет значения. И если это всё, не могла бы ты меня оставить? Силы возвращаются очень медленно, и мне нужно отдыхать.
— Что ты хочешь услышать?
— Прости… что?.. — Каллен непонимающе поднял бровь.
— Что ещё ты хочешь услышать от меня? — глухо повторила Марла, чувствуя, как неумолимо, капля за каплей тает её самообладание. — «Мне очень жаль, что я маг»? Или чтобы я попросила прощения за то, что не погибла вместе с Ульдредом и остальными?! Или за то, что сломя голову, без подкрепления сунулась в эту проклятую Башню только затем, что надеялась найти тебя живым? Или уж сразу за то, что вообще родилась с этим даром?! Скажи, я всегда была для тебя такой — магической мерзостью, потенциальным сосудом для демонов, да?!
Её мнимое хладнокровие трещало по швам, и ошарашенному Каллену оставалось только шаг за шагом пятиться назад, до тех пор, пока он не упёрся спиной в стену. Подойдя почти вплотную, остановилась и Марла, измученно опустив плечи, будто эта вспышка гнева вытянула из неё все силы, и неожиданно уткнулась лбом в грудь храмовника, еле слышно выдохнув:
— Прости…
— За что? — также шёпотом переспросил Каллен, опасаясь сделать лишний вдох и всё ещё отказываясь признаться себе, что больше всего он сейчас боится того, что она отстранится и уйдёт. Навсегда.
— За то, что не сказала раньше, как много ты значишь для меня. Прости, если сможешь.
Она всё-таки попыталась отстраниться, но Каллен не позволил ей, неожиданно сильно прижимая к себе в порывистом объятии.
— Я всё отдал бы за одну только надежду на то, что мы можем быть вместе, — прошептал он, прижимаясь губами к её волосам. — Но у нас нет даже этой надежды. И больше всего на свете я сейчас не хочу отпускать тебя, потому что ты унесёшь с собой всё, что от меня осталось. Но если ты не уйдёшь прямо сейчас, с каждой минутой промедления это будет только больнее.
Вопреки этим словам Каллен не спешил отпускать её из объятий, словно ожидая ответа.
Однако Марле было нечего сказать на это, потому что он был прав.
Поэтому вместо ответа она нашла его губы своими, в огне поцелуя на несколько мгновений останавливая неумолимое время для них обоих.


— Ты… уверена? — Алистер не выглядит удивлённым, скорее, безмерно расстроенным. — Если тебе нужно время, чтобы подумать, ты только скажи, я всё пойму!
— Нет, Алистер, — Марла печально качает головой, а полный задумчивости взгляд устремлён в огонь походного костра. — Прости, но в моей жизни может быть только один храмовник.