Подруги. Глава 20. Неисправима!

Хоук.

Сражение не состоялось: команда «Дракона» практически единодушно признала Изабеллу своим капитаном. Неудивительно: справа от новоявленного капитана стою я с молнией наготове, а слева — элегантно поигрывающий метательным ножом Зевран. Он, конечно, эльф — с виду хрупкий и грациозный, со смазливым личиком и небольшими ладонями, но выглядит отнюдь не безобидно: дорогой кожаный доспех ладно сидит на гибком мускулистом теле, за плечами виднеются рукояти двух кинжалов, а нож так и порхает меж пальцев, то прячась под ладонью, то выныривая на свет. Зевран улыбается, чуть сощурив глаза, по виду точь-в-точь довольный кот, поймавший себе на ужин большую крысу. «Крыса» — черноволосый бородач, уставившийся в утреннее небо стекленеющим взглядом, — лежит у ног эльфа, пятная палубу текущей из шеи кровью. Достало же ума у дуралея сходу броситься на нас, даже не дослушав слов Изабеллы. Впрочем, тому, кто выслушал всё честь по чести и потом в согласии с пиратским законом вызвал на дуэль «наглую ривейнскую сучку», тоже не повезло — вон он, лежит чуть поодаль, ещё булькая пробитым горлом.
— Моя школа, — умилился Зевран во всеуслышание, окидывая ласкающим взглядом вытирающую кинжал Изабеллу.
И эти его слова, произнесённые с антиванским акцентом (а кто в Тедасе не слышал об Антиванских Воронах, которые берут в свои ряды эльфов, делая из них совершенных убийц?), похоже, окончательно отбили команде «Дракона» желание сопротивляться. К тому же позади нас нетерпеливо переминаются с ноги на ногу с десяток человек из команды сожжённой «Сирены». И хотя на «Драконе» пиратов чуть ли не втрое больше, но они молчат. Дураков нет. Судя по всему, их было всего двое на всю команду. Остались умные, нерешительные и те, кому всё равно, под кем ходить.
— Эй, капитан Изабелла! — хлопнул Зевран по плечу торжествующую пиратку, и когда она обернулась, предложил: — Твоё новое приобретение просто необходимо обмыть!
— Отличная идея! — подхватила я. — Идём в «Висельник»?!



В «Висельнике» душно и многолюдно, густой запах выпивки валит с ног ещё на входе — моряки гуляют. Не местные, ферелденцы — определила я по знакомому с детства говору. Неузнанные, мы расположились в общей зале. Зевран с Беллой успели выпить по кружке пива и сжевать подозрительного вида и запаха вяленую рыбу, когда к нам присоединился Варрик. Гном, как всегда, смотрелся щёголем: рыжие волосы тщательно заглажены назад и собраны в аккуратный хвостик, а шитая золотом рубаха распахнута на груди, чтобы каждый мог увидеть и оценить обвивающую его шею толстенную золотую цепь. Он подсел к нам и, узнав причину празднования, сделал знак подавальщицам. Через секунду наш стол уже ломился от закусок и выпивки.

— Хотите новость? — заявил он, довольно обозревая накинувшихся на еду Зеврана с Изабеллой. — Чёрный Донал вернулся в лоно семьи, был прощён и всячески обласкан, и вновь стал добропорядочным киркволлским обывателем.
— Твоя новость устарела, Варрик! — отозвалась Изабелла, на миг отвлекшись от излюбленного эля. — Мы об этом уже два дня знаем.
— Ривейни, этими словами ты ранила меня в самое сердце! — закатив глаза, гном демонстративно прижал руку к левой стороне груди. — Неужели ты завела осведомителей? — ревниво добавил он.
— Не я, Хоук. Это у её дверей половина городских сплетников толпится.
— Осведомители тут ни при чём, на меня работает моя известность: ещё позавчера я получила от О’Брайенов приглашение на приём в честь возвращения их сына.
— Напрасная трата бумаги, — усмехнулся Варрик. — Что-то подсказывает мне, что ты к ним не пойдёшь.
— Нет, конечно. Делать мне нечего, кроме как скучать на приёмах, устраиваемых мелкими дворянчиками и предаваться «приятным» воспоминаниям.
— Задница Андрасте! — стукнула кулаком по столу Изабелла. — Жаль, что мне туда хода нет, уж я устроила бы ему «вечер воспоминаний»! Всё бы припомнила — и плохо обысканного «Дракона», и сожжённую «Сирену», и дурацкое нападение из-за его нелепых подозрений!
— Ну, bella mia, если тебе так хочется, то сегодня мы вполне можем устроить вечер приятных воспоминаний на двоих, — вклинился в наш разговор ранее молчавший Зевран. — А сейчас я вынужден вас оставить. Защитница, буду счастлив вновь встретить вас. Господин Тетрас, рад знакомству с вами, — встав из-за стола, Зевран элегантно поклонился. Изабелла отсалютовала ему кружкой, мы с Варриком просто кивнули, и антиванец ловко ввинтился в гомонящую толпу, прокладывая путь к выходу.

— Любопытный экземпляр, — пробормотал Варрик, задумчиво глядя вслед эльфу. — Отличный убийца. Превосходный знаток ядов. А уж как очевидцу убийства Архидемона, ему и вообще цены нет. Ривейни, он надолго здесь? Хотелось бы, знаешь ли, расспросить его поподробней о событиях тех лет.
— Через неделю мы отплываем, так что времени у тебя мало, Варрик.
— Мы? — я удивилась: ничего подобного Белла мне не говорила.
— Зеврану нужно в Антиву, а на корабле туда добраться быстрей и безопасней.
— Уж сказала бы, что не хочешь с ним так быстро расстаться.
— Ну и это тоже.
— Ладно, дамы, мне тоже пора, — Варрик поднялся на ноги. — Дела подобны щенкам — стоит ненадолго оставить их без присмотра, как сразу же получишь кучу проблем.
— Бывай, Варрик, — Изабелла махнула гному рукой.
— До встречи, Тетрас, — попрощалась я, покручивая меж ладонями кружку с пивом, к которому так и не притронулась.
— Хоук, ну хоть ты-то никуда не торопишься? — повернулась ко мне Белла.
— Вообще-то у меня тоже есть дела…
— Дела? — фыркнула Белла, пренебрежительно махнув рукой. — Знаю я, что это за «дело»: зеленоглазое такое и татуированное. И снова очень-очень мрачное. Что с ним такое, а, Хоук? Чего это он выглядит, как приговорённый к смерти, а не как эльф, у которого сбылась наконец-то главная мечта? Или вы поссорились? В таком случае я могу открыть тебе один очень-очень действенный способ примирения: возьми бутылку хорошего вина, приди к нему в особняк, подпои его чуток, а потом…
— Если бы всё было так просто, как ты говоришь!
— А всё и есть «так просто», — пожала плечами Изабелла. — Сражайся, пей, люби — вот и всё. Это вы с Фенрисом всё усложняете. Одна не хочет поговорить о том, что её беспокоит, — боится, что услышит не то, что ей нужно. И другой молчит, будто в рот воды набрав. Спорим на десять золотых, что мне он всё выложит, как примерный андрастианец на исповеди? Тем более и повод наведаться к нему есть: он ведь хотел со мной о чём-то поговорить?

Я задумалась. Идея подослать к эльфу кого-нибудь из общих друзей на миг показалась мне очень заманчивой. Раз уж со мной он не хочет обсуждать свои планы на будущее, так, может, Белле откроется? Или нет, лучше Варрику… Нет. Нет-нет-нет. Есть дела, исполнение которых нельзя перекладывать ни на кого. И разговор с любовником уж точно одно из них.
— Нет, Белла. Мы уж как-нибудь сами разберёмся.
— Ох, Хоук, — засмеялась Изабелла, подмигнув мне, — дождёшься — уведу я его у тебя, мне на «Драконе» нужны хорошие воины…
Я привычно пропустила её шутку мимо ушей.

И припомнила её на следующий день, когда, поднимаясь по лестнице в гостиную особняка Фенриса, услышала Изабеллино воркование:
— …Лапушка, если бы ты провёл со мной ночь, то не позабыл бы об этом до конца своих дней! — до меня донёсся её зазывный грудной смех, заставлявший оборачиваться всех услышавших его мужчин.

От неожиданности я остановилась. Дверь гостиной была приоткрыта — Фенрис никогда не закрывал её полностью — и вкрадчивый бархатистый голос Беллы был хорошо слышен. Она с ним флиртует! Ей что, Зеврана с мальчиками из борделя мало? Снедаемая ревностью, я застыла не в силах сдвинуться с места, а она продолжила:
— Нет, Фенрис, ничего между нами не было. После того, как Хоук и Андерс вышли на палубу, а ты последовал за ними и подсмотрел, как Андерс приставал к Мэриан, мы с тобой только пили вино и говорили о них. Потом ты заснул прямо за столом. Я попробовала тебя разбудить, ты едва-едва на меня глянул, а глаза у тебя были мутные, как лужи в эльфинаже; потом что-то пробормотал и опять заснул. И сколько я тебя ни звала, сколько ни толкала, ты больше не просыпался. Ну я решила оставить всё, как есть, и просто закрыла тебя в каюте; у меня, знаешь ли, в тот вечер была назначена ещё одна встреча. И не надо смотреть на меня так — что я, не человек, что ли? Да, у меня есть правило — не спать с командой, но первый помощник, он как бы не совсем член команды, а, скорее, моя правая рука… Задница Андрасте! Да как будто тебе не доводилось спать со своей правой рукой! О, гляди-ка, покраснел, покраснел! Ладно, Фенрис, чтобы не смущать тебя, признаюсь: именно в тот вечер мы не спали, мы распределяли добычу на всю команду…

…Ещё секунда, и я от облегчения рассмеялась бы на весь холл. Белла в своём репертуаре! Она вовсе не собирается соблазнить Фенриса, как я подумала, услышав её самое первое предложение, а, напротив, пытается сменить тему чем-то неприятного ей разговора, ошеломляя эльфа своей прямолинейной грубостью. Её фирменный стиль — сделать обманный финт, а после одним ловким и точным ударом добить сбитого с толку врага. …Зайти или дальше подслушать? Несколько секунд я колебалась, но всё-таки решила послушать, о чём они ещё будут говорить. Может, хотя бы ей удастся выведать у него то, о чём со мной он упорно молчит?

— …а когда я под утро вернулась, — продолжила Изабелла, — ты лежал на полу. Или упал со стула, или просто лечь захотел, а кровати не нашёл. А что ты это вдруг об этом вспомнил?
— Мне приснился сон, — донёсся до меня задумчивый низкий голос Фенриса, — что в ту ночь в твоей каюте мы с тобой любили друг дружку прямо на полу. То есть не с тобой. Сначала это была Мэриан. А потом… Потом она внезапно стала Адрианой, и я попытался её убить, а её лицо и тело вдруг изменились, превратившись в твои… дальше я помню плохо, но, кажется, руку на её — или твоём — сердце я всё-таки сжать успел.

После этой его речи сжалось сердце уже у меня в груди. Его странный «сон» выглядел очень и очень подозрительно. А учитывая то, что вокруг корабля тогда плавала сирена… и непонятное самопроизвольное освобождение Беллы от чар этой твари… и неведомую магию «лириумного призрака»… Так вот, если свести воедино все эти факты, то все странности встают на свои места, образовав чёткую картинку.

Там, на корабле, сирена через Беллу овладела сначала разумом Фенриса, заставив его вместо Изабеллы увидеть меня, а потом и его телом… Дыхание Создателя! Даже думать об этом неприятно, хотя Фенрис и не виноват в случившемся, а Белла в обычном состоянии себя вполне контролирует. Да и её стремление затащить в койку Фенриса мне понятно. Сама, хм, грешу тем же. Ладно. Это уже в прошлом, и их вины в том нет. А скребущие на душе кошки когда-нибудь да уймутся.

Так вот, значит, сирена там вовсю развлекалась, а потом у неё что-то пошло не так. То ли из-за лириумных клейм Фенриса, что сами по себе магия, то ли просто у этой твари кишка тонка оказалась сразу двоих контролировать, но вместо меня Фенрис вдруг почему-то видит Адриану и пытается её убить. И в момент, когда он всовывает руку в грудь фальшивой Адрианы, морок окончательно спадает, и видит он уже Изабеллу… И по случайности чуть не убивает её, но что-то происходит — что-то магическое — возможно, сирена опять пытается взять их под контроль, но её магия наталкивается на «лириумного призрака» и каким-то образом мешает ему убить Беллу. А Фенрис от этого, похоже, теряет сознание и память. Впрочем, Белла говорила, что память о встрече с сиреной жертвы её чар теряют в большинстве случаев. А он как раз и не помнил ни происшествия в каюте, ни той сценки на берегу Планаценского леса… О котором они сейчас и заговорили:
— Хорошо же, — произнёс Фенрис тоном, который ничего хорошего как раз и не предвещал. — Посмотрим, что ты тогда скажешь о другом моём сне. О том, который, скажем так, «приснился» мне на берегу Планаценского леса. Помнишь, после того, как Донал взял Мэриан в заложницы, и произошло небольшое сражение, вы с ней пошли к морю, чтобы искупаться, а Варрик попросил меня позвать её?
— Помню, конечно, и что?
— Ты указала мне бухту, где я мог найти Мэриан. И я нашёл её там. Она плавала у берега и попросила меня подойти к ней. Я подошёл и не знаю, как так вышло, но через миг мы с ней уже целовались. И вдруг я услышал шум и обернулся. Увидел, что ко мне бегут наёмники Данариуса, кинулся к ним… а Хоук почему-то уплыла в море вместо того, чтобы помогать мне. Потом я упал и ударился: помню сильную боль в голове, а дальше я, должно быть, потерял сознание. Потому что на этом «сон» заканчивается. Потом, когда я пришёл в себя, вы с ней мне сказали, что я спасал Мэриан от какого-то напавшего на неё морского чудовища, и это оно меня стукнуло, а я упал и ударился. И я вам тогда поверил, потому что не помнил ничего, что случилось за несколько минут до того удара. И вспомнил я этот «сон» лишь несколько дней назад…

…Так это ритуал Мерриль вернул ему память! Может, если провести его ещё раз, то Фенрис и всё остальное вспомнит?

— В том, что ты о нём сразу не вспомнил, нет ничего странного, — увещевала Изабелла Фенриса. — Сон можно забыть, а можно и вспомнить…
— А ещё можно его наколдовать, — твёрдо заявил эльф. — И я даже знаю, кто мог это сделать. Сирена. Я слышал о том, что это существо может заставить увидеть вместо себя кого угодно, а подозрения Донала в отношении Мэриан натолкнули меня на мысль, что тогда, на берегу Планаценского леса, в Бухте сирены — какое говорящее название, а? — на меня напала именно сирена. Она зачаровала меня, затуманила мой разум, заставив увидеть вместо себя Мэриан. И это на вас с Хоук я тогда бросился, приняв за наёмников Данариуса!.. Проклятая магия! Я снова оказался бессилен перед ней!

…Дыхание Создателя! Он всё понял про сирену! Но почему же не рассказал об этом мне? Неужели Изабелла кажется ему более достойной доверия? Или ему просто неловко обсуждать это со мной?..

— Ну не так уж и бессилен, — внезапно похвалила его Белла, — по крайней мере, сирена не успела тебя зачаровать полностью… Ну всё, я покойница, — нервно хохотнула она. — Хоук меня точно убьёт за то, что я призналась. Учти, Фенрис, если она об этом узнает, то прятаться я буду в твоём особняке. Причём в винном погребе. Надеюсь, там что-нибудь приличное из выпивки ещё осталось?
— Изабелла…
— Что? Ты хотел правду — вот тебе правда: сирена тебя не зачаровала. Ну или зачаровала, но магия почему-то развеялась, и ты неподвластен её зову. Может, твои лириумные клейма помогли, или мы с Хоук вовремя подоспели и спугнули её, но раз ты до сих пор не был замечен задумчиво бродящим у моря, значит, у неё нет над тобой власти.
— Откуда ты знаешь всё это?
— Радость моя, я пират, — заливисто смеётся Белла, — и все морские легенды знаю наизусть.
— Тогда скажи мне, как сирена смогла пробраться в твою каюту? Ведь там тоже была она?
— Э, нет, Фенрис. Поверь мне, на корабле сирены не было. Как ты себе это представляешь? Полурыба-получеловек, держась лишь руками, влезает на корабль по канату и незаметно ползёт в мою каюту, открывает запертую дверь и нападает на тебя? Пфе, такого даже Варрик не смог бы выдумать! Просто ты в тот день разозлился, расстроился, навоевался, а ночью ещё и напился, вот у тебя в голове и перемешались я, Хоук и эта тевинтерская магичка, ученица Данариуса. Ну, согласись, такое объяснение твоего странного сна звучит правдоподобней, чем то, что тебя зачаровала незаметно проникшая в каюту сирена.
— Действительно, мои подозрения звучат глупо. По канату так просто не взобраться, да и незаметно проникнуть в запертую каюту тоже сложно. И лишь это заставляет меня сомневаться в том, что всё произошедшее той ночью было реальностью…

…Хорошо, что Белла соврала сейчас. И хорошо, что не призналась никому из нас вообще. Скажи она мне тогда, на берегу Планаценского леса: «Хоук, я тут случайно с Фенрисом переспала…», я лишь плечами бы пожала — и что с того? — ведь на тот момент считала, что они и так любовники. А признаваться в этом после того, как Фенрис и я стали встречаться, тем более глупо — разве что, для того, чтобы рассориться со мной. Да возжелай она заполучить его после той ночи — заполучила бы, в этом я даже не сомневаюсь, хватка у неё крепкая. Но она отступила, удовольствовавшись одним-единственным разом (зуб даю, он был: уж мне-то ведомо то, что Фенрис не знает — что Изабелла в то время была одержима сиреной). И хвала Андрасте, что Фенрис стал вдруг не нужен Белле, освободившейся от чар морского демона! А тут ещё и Зевран подвернулся, к которому она питает слабость… В общем, что ни делается — всё к лучшему. Изабелла уже достаточно наказана за своё любопытство и алчность. И не освободи её тогда Фенрис, неизвестно ещё, как бы обернулось дело, и что натворила бы зачарованная, постепенно сходящая с ума Белла… А Фенриса мы с Мерриль спасли. Всё к лучшему.

Придя к такому неожиданному выводу, я вновь прислушалась к тому, что происходило в гостиной:
— …Во сне ещё и не такое можно увидеть. Вообрази: мне однажды приснилось, что у нас вместо Мэриан в Защитниках Киркволла какой-то бородатый мужик диковатого вида, тоже по фамилии Хоук, а я являюсь его любовницей. Бр-р! Причём этот Хоук — Гаррет его звали — проживал в особняке Мэриан и так же, как и она, имел сестру по имени Бетани и брата по имени Карвер. Вот только в моём сне рядом с Хоуком была как раз эта самая Бетани, а Карвера убил огр при бегстве из Лотеринга… Так что, эльф, твой сон ещё не самый удивительный. И я не понимаю, почему ты так вцепился в него, вместо того, чтобы радоваться вновь обретённой свободе и строить планы на будущее. Кстати, о будущем. Мне в команду как раз нужен…
— Нет, — перебил её Фенрис, не раздумывая. — Хоть я и не знаю пока, чем займусь, но точно знаю, что в море мне делать нечего.
— Неужели тебя не привлекает возможность увидеть другие страны и города, да ещё и кучу денег заработать при этом?
— Изабелла, это привлекательно звучит лишь в песнях и легендах. Но и там в финале частенько маячит висельница. Заработать я могу и здесь. А путешествовать меня пока не тянет. И ещё я не хочу над собой ничьей воли. Не для того я боролся за свободу, чтобы тут же искать себе другого хозяина…

Этот момент показался мне самым удобным для появления. Нарочито шаркая ногами, чтобы создать как можно больше шума, я поднялась по лестнице и вошла в гостиную.
— О, Хоук! — воскликнула Изабелла, приветственно махая мне рукой вовсе не с той стороны, где я ожидала их увидеть.

Места за столом пустовали: Фенрис и Белла сидели на скамьях у камина. Изабелла не стала задерживаться, кивнув Фенрису на прощание, вышла, успев насмешливо подмигнуть мне, когда проходила мимо. То ли поняла, что я услышала их разговор, а то ли как-то ухитрилась увидеть меня, пока я стояла на лестнице.
Впрочем, о Белле я забыла сразу же, как только за ней закрылась дверь.
— Иди ко мне, — печально улыбаясь, Фенрис похлопал по скамье рядом с собой. Я села, и он уже привычным жестом положил руку мне на талию, привлекая меня к себе. Склонив голову ему на плечо и обняв его в ответ, я ждала, что он скажет.
— Знаешь, я жаждал полной свободы, но оказался не готов к ней, — медленно произнёс он, глядя на огонь в камине. — Я никогда не загадывал, что стану делать после того, как убью Данариуса. Кажется, я даже толком не верил в то, что его вообще можно убить. Он всегда казался мне таким могущественным, практически всесильным… а оказалось, что его шею сломать ничуть не сложнее, чем сухую ветку. И когда он упал к моим ногам, мёртвый, я сначала почувствовал что-то навроде недоумения и даже разочарования — так легко? Он больше не пошлёт за мной наёмников, больше не станет окидывать меня похотливым взглядом, больше не заставит участвовать в своих грязных экспериментах. Теперь он просто кусок мертвечины. А я… кажется, я отныне действительно свободен. Мне больше не надо таиться, не надо спать вполглаза в постоянном ожидании нападения, не надо опасаться, что они прознают о нашей с тобой связи и попытаются захватить тебя, как они проделали это с Изабеллой. Я свободен! Это восхитительное ощущение! — и Фенрис глубоко вздохнул всей грудью, будто свобода была разлита в воздухе, и он пытался распробовать её вкус. — Но я не знаю, что мне делать со своей свободой… Может, ты мне подскажешь?
— Как я могу решать за тебя? Ведь это твоя жизнь. Но что бы ты ни надумал, я надеюсь, что ты… останешься со мной, — произнесла я дрогнувшим голосом, отчаянно боясь, что он вдруг решит, что я ему стала не нужна после того, как помогла избавиться от Данариуса, — эта мысль то и дело приходила мне на ум. Если он изначально остался в Киркволле лишь ради того, чтобы я помогла ему с тевинтерцем, то что его удержит сейчас, когда моя полезность себя исчерпала? В мире полно женщин. И самые красивые из них — эльфийки.
Он наконец-то повернул ко мне голову, пристально посмотрел мне в глаза, будто пытаясь в них что-то найти, и сказал:
— Я буду с тобой, пока ты этого хочешь. Я много раз ругал себя за то, что ушёл тогда. Сбежал, как трус. А надо было всего лишь рассказать тебе, что мне тогда привиделось. И даже не привиделось, как оказалось, а произошло на самом деле. Но я думал, что…
— Тш-ш, — я закрыла его рот своей ладонью. — Не надо оправдываться, оставь прошлое в прошлом. Сейчас мы вместе, и это главное. И я хотела бы, чтобы ты перебрался жить ко мне. А чтобы аристократы не плевались мне вслед, скажем всем, что ты мой телохранитель, пусть завидуют. Или ты против того, чтобы охранять моё тело, м? — я демонстративно нахмурилась, но в глубине души вовсе не была уверена в том, что Фенрису придётся по душе подобная идея. Вдруг он примет её за попытку лишить его свободы?
Всё так же глядя мне в глаза, Фенрис своей рукой прижал мою ладонь крепче к своим губам и поцеловал в самую серёдку, а после в запястье и прошептал, улыбаясь:
— Я не против. А могу ли я исследовать охраняемый объект, ну, чтобы знать хотя бы примерный объём работы? — а рука его уже гладит мою спину, поднимаясь всё выше, и вот уже ложится на мой затылок, ласково потирая его, отчего у меня по телу бегут мурашки и сердце начинает колотиться с удвоенной силой. А другой рукой этот нахал уже гладит моё бедро, одновременно приближая своё лицо к моему…
— М-м-м! — предостерегающе промычала я, почувствовав, что мир накренился.

…Проклятая скамейка! Забыв о том, что под нами не кровать, мы грохнулись на пол. Ушибленный левый локоть ныл ещё два дня, напоминая о дне нашего с Фенрисом окончательного примирения.


Я стояла в холле у стола для корреспонденции и недоумённо всматривалась в письмо от Беллы. Вчера мы в «Висельнике» провожали Изабеллу и Зеврана, сегодня на рассвете они должны были отплыть, так к чему же ей было присылать мне записку? Пусть без подписи, но почерк точно её — размашистый, с завитушкой на букве «Х»:

«Защитнице Киркволла, графине Мэриан Хоук».

Распечатав послание, я начала читать:

«Хоук, я знаю, что тебе это не понравится, но предупредить тебя заранее мы не могли. Обещаю по возвращении смиренно выслушать все твои нравоучения. Но учти, что он сам захотел уплыть с нами и начать новую жизнь в Антиве…»

Взгляд мой прикипел к этим строчкам, я перечитала их ещё раз: «…он сам захотел уплыть с нами…»

…Так вот почему, проснувшись, я не обнаружила Фенриса рядом. И «Летендралис» исчез вместе с хозяином. Никто из слуг не видел, как он покидал дом. Он просто исчез, как будто и не был.
Уплыл в Антиву, чтобы начать там новую жизнь…

Письмо выскользнуло из пальцев и упало куда-то на пол, а я, опершись на стол, невидящим взглядом смотрела на пламя свечей.
«Он сам захотел уплыть с нами…» — прозвучал в ушах вкрадчивый голос Беллы. Мучительно заныло сердце, от едкой горечи непролитых слёз перехватило горло. Он сам захотел. Он. Сам. Захотел. Уплыть. Сам. Захотел. Уплыть. Сам…

Внезапно кто-то обнял меня за талию и прижался ко мне всем телом. Пока ошеломлённый разум пытался понять, что это за наглец, тренированное тело сделало всё само.
Оттолкнуться от стола, резко ударить головой назад… мимо! За спиной уже пусто, неизвестный успел отскочить. Повернувшись, вскидываю руки с зарождающейся молнией… и они тут же падают обессиленно.

— Фенрис?.. — шепчут мои губы недоверчиво. — Ты… вернулся?
Он стоит напротив, смотрит с подозрением, явно не понимая, почему в ответ на привычное обоим нам объятие чуть не получил в лоб молнией.
— Ну да, рынок ведь недалеко, — недоумённо говорит он. — Что-то случилось? Ты… плачешь?
— Н-нет… Я просто… Я просто уже немного скучаю по Белле, — соврала я, часто заморгав, чтобы не дать слезам пролиться. Ну не рассказывать же ему, что я решила, будто он уплыл вместе с пиратами! И что я ревную его к подруге. Я и без того себя глупо чувствую. Надо будет найти письмо Беллы и дочитать, может, станет понятней, кто там с ними уплыл. Но если она имела в виду именно Фенриса, то за подобную шутку ей мало не покажется!
— А. Ладно, — озадаченно произнёс Фенрис, с сомнением глядя на меня. — Мэриан… Я хочу подарить тебе вот это, — и он протянул мне небольшую квадратную коробочку.
Я открыла её. На чёрном бархате синей звездой сиял сапфир в серебряной оправе. Кольцо?..
— Это вместо того, что ты потеряла на пляже у Планаценского леса, — объяснил Фенрис, подходя ближе. — Оно с секретом, — длинные пальцы осторожно подняли украшение за оправу и протянули мне. — Надень его.
И когда кольцо очутилось на моём среднем пальце, Фенрис нажал на левый лепесток оправы, и она вместе с сапфиром откинулась на манер крышки шкатулки, высвобождая острую трёхгранную иглу, прочно вделанную в ободок кольца.
— Ты можешь сделать то же самое, надавив на узор большим пальцем этой же руки, — сказал он, возвращая камень на место. — Попробуй, подними указательный палец вверх, а большим коснись этого лепестка… Да, вот так. Это для твоей защиты, чтобы не получилось, как тогда, на пляже, когда этот ненормальный захватил тебя в плен. А чтобы вернуть камень обратно, просто сдвинь его на место и немного придави. Зевран сказал, что иглу можно ещё и парализующим ядом смазать… или обычным, — с сомнением добавил он, и я поняла, что эта идея ему не очень нравится. Впрочем, как и мне.
— Достаточно будет и парализующего. А то вдруг я сама себя нечаянно оцарапаю? — сказала я, сдвигая камень на место и любуясь кольцом. Красиво. А камушек, похоже, кое-кто подбирал под цвет моих глаз… — Спасибо, милый, это чудесный подарок, даже без потайной иглы, — растроганно улыбнулась я, целуя его, а когда он попытался обнять меня, отскочила и погрозила пальцем: — Э, нет! Мы же в холле! Не надо устраивать развлечение для слуг. К тому же на тебе доспех, боюсь оцарапаться… Иди наверх, я сейчас.

Фенрис не взошёл — взлетел вверх по лестнице на второй этаж. А я, подняв с пола послание от Изабеллы, наконец-то дочитала его до конца:

«Хоук, я знаю, что тебе это не понравится, но предупредить тебя заранее мы не могли. Обещаю по возвращении смиренно выслушать все твои нравоучения. Но учти, что он сам захотел уплыть с нами и начать новую жизнь в Антиве. А поскольку купить его не получилось — старая крыса не хотела продавать одного из лучших своих мальчиков (надо сказать, я её прекрасно понимаю), — мы оставили ей пять золотых, а его забрали. Ничего, бордель не опустеет без одного-единственного эльфа.
P.S. Передавай привет рыжему тарану. Жаль, я не увижу, как она будет вести поиски».

— Похоже, Белла и Зевран украли у мадам Люсинды Джитанна, — негромко смеюсь я, комкая записку и бросая её в огонь. — Или Умницу? Они вроде бы и к нему захаживали. Надо будет выяснить. Ну и подругу послал мне Создатель!.. Белла, ты неисправима! Но, может, именно за это я тебя и люблю?