Кадр из Башни. Глава первая. История эльфийская. Часть вторая. Зачем нужны командиры

На полянке уютно трещал костерок. Ногу, распоротую веткой и обмотанную бинтом, смоченной в какой-то настойке, обволакивало приятное тепло, и вставать со своего места никуда не хотелось. Так что я лениво развалилась на своём спальном мешке, который ещё не затаскивала в палатку, и любовалась отблесками пламени на своих свежеокрашенных, ещё сырых, тёмно-лиловых волосах. С первого раза довести до чёрного их не удалось, ну и Создатель с ними. Цвет красивый, с металлическим отливом, мне вроде идёт. В следующий раз сделаю себе с голубым или синим отблеском — под цвет глаз.
— Хочешь ещё каши или молока? — склонив голову набок, заботливо спросила меня Айли, хлопая своими огромными карими глазами. Создатель, я как-то совершенно не привыкла, чтобы на меня смотрели вот так — ловя каждое слово и стремясь угадать желание до того, как я вообще об этом подумаю.
Подождите, я сказала, кто такая Айли? Ну так это счастливая матушка тех троих сорванцов, которых мы сняли с сосны. Особенно счастливой она стала, когда мы вернули ей детей. Ну и её мужу. Глядя на сцену воссоединение любящей семьи, я тайком утирала скупую магическую слезинку. А заодно поняла, почему эти дети были так свято уверены в существовании долийцев, если отбросить обычную детскую веру в сказки. Папа оказался из этого татуированного племени. И наше знакомство едва не началось с перестрелки... Но, хвала Создателю, детишки успели вовремя вмешаться, успокоить своего разгневанного родителя, и Дейнар принёс нам свои извинения под причитания своей жены, хлопочущей над детками, а после того, как убедилась, что они живы, здоровы и даже в восторге от приключения — над раненой мной. Невзирая на мои протесты, обработала ногу какой-то пахучей травяной мазью, вызвавшей одобрительное ворчание Морриган (и я понадеялась, что она была довольна, потому что средство хорошее, а не потому что это яд), и совершенно дезориентрующе щебетала, не смолкая ни на минуту. Я ничего не поняла в этой мешанине извинений, благодарностей и расспросов, но чувствовала себя совершенно довольной жизнью. Особенно после того, как меня, в ногу раненную, усадили на тележку Бодана, подвинув его товары.
— Так значит, ты ищешь долийцев, Страж, — посмотрел на меня Дейнар поверх своей глиняной кружки, и я кивнула в ответ.
Весь день мы двигались вместе, и, кажется, вид вооружённых мужчин, женщины и двух подозрительных особ с посохами, отпугнул любителей поживиться за чужой счёт. Завтра мы решили разойтись и двигаться своей дорогой, но сегодня Айли уговорила нас остаться в их компании. Видимо, считала, что так будет безопаснее. Да и детишкам мы понравились. Рогнар восхищённо засыпал вопросами Алистера и Стэна, но последний больше отмалчивался, хотя крутости в глазах мальчишки не растерял. Микки слушал сказки, которые рассказывала ему Лелиана, а Луна, восторженно округлив глазки, расспрашивала меня о чудесах Башни. Я, конечно, постаралась всё-таки приукрасить действительность. Хотя в Кругу не так уж и плохо. Сытно кормят, тепло одевают, спать укладывают. Правда, среди храмовников всякие встречаются... Но не все обязательно уроды. Тот же Грегор совсем неплохой, хотя вредный. И Каллен. Я замолчала и грустно улыбнулась, вспоминая застенчивого храмовника, и Луна своей чуткой детской душой поняла, что лучше меня о крепости Кинлок сейчас не расспрашивать, переключившись на истории церковницы. Милое дитя.
— Даже не знаю, захотят ли они с тобой говорить, — покачал головой эльф, а в его голосе чувствовались нотки жалости к душевнобольной: видимо, по его разумению, они не только не захотят со мной говорить, но вместо этого снабдят гостинцами в дорогу на тот свет.
— Захотят, — ласковым голосом лаконично ответила я, намекая, что если нет — им же хуже.
На ночлег мы стали обустраиваться, когда солнце уже коснулось горизонта. И хотя Айли была крайне настойчива, объедать и без того небогатое эльфийское семейство мы, разумеется, постеснялись, и единственное, что ей удалось выставить на общий стол — огромный кувшин жирного молока, аргументируя это тем, что всё равно скоро испортится, да и тащить тяжело. В остальном же мне удалось настоять, чтобы ужин был организован силами и припасами моего отряда.
Стоянка оказалась шумной — Лелиана и Айли спорили, как лучше готовить, Микки и Луна с восторженным визгом катались верхом на Мурзике, мы с Алистером шумно обсуждали путь по карте, справляясь у Дейнара и влезающего в разговор взрослых Рогнара, а над всем этим довлел звук точильного камня Стэна. Бодан с Сэндалом глаза старались не мозолить, и я даже не знала, где эти гномы сейчас. А Морриган гордо удалилась к своему костру под моё пожелание спокойной ночи и вечного сна.
— Я не могу сказать тебе, где мои сородичи находятся сейчас, — с сожалением вздохнул Дейнар, и я едва сдержала стон разочарования, хотя, конечно, пыталась заставить себя понять, что таким образом разыскать тауированных ушастиков шансов немного. — Их вообще трудно найти, если они того не хотят...
— А долийцы совершенно точно не захотят, чтобы их нашёл человек, — устало закончила я, потирая лицо. Лес большой, мы маленькие, как искать эльфов — не понятно. Конечно, свет клином на них не сошёлся, но когда-нибудь это всё равно придётся сделать. — Должен же быть какой-то способ!
— Кума Ринна говорила, что долийцев видели возле Мосткового ручья, — милым голоском сказала Айли, совершенно смутившись, когда мы хором развернулись к ней. Она чувствует себя виноватой за то, что вмешалась в беседу с человеком? Как-то не нравится мне этот волшебный внешний мир...
— И где этот ручей? — подбодрила я чету: шанс хоть и призрачный, но мне сейчас сойдёт любой, лишь бы заняться делом, а не предаваться унынию по поводу своей горькой судьбинушки.
Далее последовала череда указаний от Дейнара: дойдёте до поваленного дуба, затем минут десять вдоль овражка, он почти зарос травой, но не беда, просто внимательно смотрите под ноги, как дойдёте до гнезда совы, оно там одно, свернёте налево и до расщеплённого молнией вяза, а там нужно найти кроличью норку и от неё шагов на сто... В общем, этот ручей на самой окраине, вы его быстро найдёте.
— Женщина, — объявил за моей спиной Стэн, прислушивавшийся к нашему разговору. — Ты заблудишься, — безжалостно припечатал меня он, заставив вжать голову в плечи и согласно покивать под вопрошающим взглядом бывшего долийца.
— Да? — эльф поскрёб в макушке, с сомнением глядя на карту в руках Алистера. — Ну, тогда завтра будете весь день идти по этой дороге, а на следующий день просто свернёте на зюйд-зюйд-вест, — махнул Дейнар, справедливо решив, что топографический кретинизм не лечится.
— А почему Мостковый? — спросила я, прежде чем уйти на боковую. Странное названия для ручья посреди леса, если честно.
— Какая-то добрая душа через него мостики перекинула. Зелёно-голубые, с фонарями, — пояснил долиец, возясь где-то вне пределов моего видения. — В лесу Бресилиан вообще много интересного.

Задрав голову, я силилась увидеть верхушки дубов. Огромных, как сама тюрьма Кинклок, и, наверное, столь же старых. Зрелище было захватывающим. На месте долийцев я бы тоже гнала отсюда пинками всех людей — эти гады и не такую красоту испортят, не заметив.
Оставив пока дубы в покое, я обернулась на свой отряд. Народ выглядел бодрячком и не обращал на меня внимания, переговариваясь о чём-то между собой. Я обиженно надулась — это так-то они относятся к командиру? С другой стороны, у меня есть пара минуток отдышаться: стыдно сказать, но единственная, кто ходил с высунутым языком через плечо, в нашей компании — это я. Даже после того, как Алистер и Стэн под руководством Лелианы, думая, что я ничего не заметила, вытащили у меня из рюкзака половину вещей и распихали по своим, мне сильно легче не стало. Ну и ладно. Зато я их интеллектом и образованием превосхожу, вот.
И стоящая передо мной задачка была как раз не для среднего ума, относясь к разряду про козу, волка и капусту. Мне нужно было взять с собой боеспособный отряд, а двоих товарищей оставить в лагере, с учётом того, что одна чёрная коза обязательно меня совершенно забодает, белокочанная капуста заквасит мозги, а оставить их вместе без разнимающего серого волка, которого боюсь даже я, чревато последствиями.
— Эй, вы, — попыталась я окликнуть свой отряд, лихорадочно соображая, каким же одним словом их описать. Цензурных вариантов так и не нашлось, но догадливо повернувшийся Алистер, пихнувший Лелиану и, с особым удовольствием, Морриган под рёбра, окончил мои мучения. — План действий у нас такой... — я поскребла в затылке: как-то громко я назвала свои намерения сунуться в лес и посмотреть в чём там дело, но слово не воробей. — Алистер, Лелиана, ну и ты, Мурзик — пойдёте со мной. Стэн и Морриган — присмотрите за вещами, — думаю, попросить их разбить лагерь — это будет уже вершина наглости, за которую я всё-таки отхвачу по ушам.
Соратники по несчастью переглянулись с одинаковым сомневающимся видом, но ничего не сказали. Да, уважения я от них не скоро ещё добьюсь.
Очередной гад зазвенел у меня над ухом. Брысь! Брысь, я кому сказала! Но веточка, сорванная по дороге, не помогла, и я, залепив сама себе звонкую пощёчину, прибила надоедливого комара. Тридцать семь. Тридцать семь кусачих гадов уже покушались на моё белое тело, и это одни лишь неудачные попытки с летальным исходом! Зачем только Создатель придумал леса?!
— Был у нас в Башне один кадр, — поделилась я историей, чтобы как-то разогнать тишину и заглушить совершенно доставшие меня весёлые чирикания птиц. Не одной же Лелиане байки травить? — Эльф. Тоже взял и до долийцев подался...
— И как, нашёл? — заинтересовался Алистер, отвлекаясь от разглядывания прошлогодней листвы под ногами.
— Не-е, — протянула я, закидывая руки за голову и откидываясь на них. — Говорят, храмовники прибили. А может, и сами долийцы. Не добежал, короче, — Страж как-то сбледнул с лица и молча вернулся к листве под ногами с таким видом, будто бы я изнасиловала его любимого хомячка у него на глазах с особой жестокостью. Хорошо всё-таки в лесу! Птички, вон, поют, иногда гадят... Ать, заразы пискучие! Тридцать восемь!
Я остановилась и с ожесточением почесала ногу, задрав подол повыше. Зудело всё — от бедра до щиколоток. Чтобы было удобнее, я прислонилась спиной к молоденькой лиственнице, раздирая кожу ногтями в кровь.
— Да они так ещё больше закусают, пока стоишь без дела, — заметила Лелиана, пока Алистер целомудренно всматривался вдаль в поисках заветного ручья. — Может, кстати, в лагерь вернёмся? — попросила церковница, и я тут же насторожилась: обычно ноет у нас молодой Страж. — Закусали, сил нет, — продолжила гнуть своё рыженькая, да таким жалостливым голосом, что я почти поверила в отсутствие подвоха. — У тебя нога ещё не зажила, так что мы со Стэном сами всё разведаем...
— Настолько плохо, да? — понимающе скривилась я. Сил нет, как же. От меня хотят избавиться, заботливые, проклятье на них всех. Понятное дело, что я не могу так вот бодрячком скакать по лесу, где же мне этому учиться было? Как, впрочем, дальним пешим переходам, походной жизни и общению с людьми и нелюдями, не окончившими даже церковной школы. Тьфу, стыдно признаться, но даже этот сопляк Алистер лучше подготовлен к встрече с реальным жестоким миром, чем я.
— Ну, для человека, всю жизнь проведшего в башне на острове ты держишься хорошо, — попыталась заверить меня Лелиана с таким андрастианским всепонимающим выражением на лице, что я поняла — все не просто плохо, а катастрофично.
— И Дункан взял тебя в Серые Стражи, значит, он разглядел твой потенциал, — преувеличенно бодро заявил Алистер, не найдя никаких других моих заслуг. Как же, потенциал Дункан разглядел. Да крайний идиотизм он во мне разглядел, обозвав это тактично «готовностью пожертвовать всем ради друга», вот что он разглядел! Такие сумасшедшие в Серой Страже, согласные сдохнуть ни за что, нарасхват идут, с руками отрывают!
— Ещё ты мне что-нибудь ободряющее гавкни! — сердито покосилась я на Мурзика. Пёс радостно завилял хвостом и уставился самым любящим взглядом, вопросительно скуля. Я поощрительно похлопала его по макушке, заслужив счастливое повизгивание четвероногого друга, и отлепилась от деревца, намереваясь послушаться мудрого совета и вернуться в лагерь... Отлепилась от деревца... Ых! Я капитально забуксировала на месте, и корни молодой лиственницы угрожающе затрещали — она, похоже, вознамерилась уйти вместе со мной. В панике, я оглянулась сначала назад, а потом на своих товарищей.
— Как ты могла в широколиственном лесу найти единственное хвойное дерево и прилипнуть к нему? — возвела очи долу Лелиана, хватая меня за руку и с силой дёргая на себя. А ничего у дамочки хватка! Ай-йя! Раздался печально знакомый треск, я по инерции прилетела прямо в объятия церковницы, а спину защекотал приятный лесной ветерок... и комары. Проклятье!

Весь остаток вечера я просидела, ни с кем не разговаривая и вдоволь упиваясь чашей самобичевания и самоуничижения. Меня послушать, так таких идиоток надо ещё в колыбельке душить, чтобы не портили остальным людям жизнь. Особенно мучительно выглядел растёрзанный труп моей замечательной сине-жёлтой мантии, над которым я старательно заламывала руки и причитала о горькой судьбинушке.
В конце концов мне это надоело. Я Серый Страж, а не комнатная орлейская собачка! И не Алистер, чтобы биться головой об стену и ждать, пока кто-то что-то сделает! Я решительно потянулась за лёгким доспехом. От него пахло выделанной кожей, запахом, который почти никогда не встречался мне в Башне: у нас из кожи были только ремни да сапоги. Башня... Да что бы сказал Ирвинг, глядя на ноющую меня! Наверное, не узнал бы ученицу. Создатель, да как застёгивается это демоническое одеяние?..
Когда я вылетела из палатки, освещая себе дорогу яростно сверкающими глазами, никто не сделал попытки меня окликнуть или, тем более, задержать, подумали, наверное, что я иду в кустики. Но нет! Я уходила в ночь, чтобы вернуться с войсками долийцев в полной боевой готовности или не вернуться вообще! Кстати, в кустики для начала тоже можно...
Если я не сдружилась с дневным лесом, то ночному высказала своё однозначное «фи» уже на первой же минуте пребывания в нём. Я честно старалась уходить от лагеря потише, чтобы никто не заподозрил меня в дезертирстве (хотя эта идея выглядит... привлекательно), хорошо ещё, что подлесок, или как там оно называется, здесь совершенно жиденький, можно сказать, отсутствует. Не то звуки дракона, ломящегося сквозь чащу, сдали бы меня с головой.
Ну так вот, ночной лес. Он был... тёмный. Я ничегошеньки не видела и боялась зажечь огонёк — вдруг недостаточно далеко ушла от лагеря, и меня заметят? Я старалась идти по прямой, но не возьмусь сказать, насколько градусов отклонилась от первоначального курса, потому что коварные корни так и цепляли меня за ноги, я вечно заваливалась и делала несколько шагов в сторону для сохранения равновесия. И ещё лес страшный. Я привыкла к ночным звукам башни: сонному ёрзанью учениц, их бормотанию, храпу и сваливанию с кроватей (а что в мужской спальне творилось — даже боюсь предположить), а так же тихим разговорам и бряцанию доспехов храмовничьих патрулей, наблюдающих за соблюдением комендантского часа. Поэтому стрекотания цикад, уханья сов и волчий вой меня пугали до дрожи. Вроде бы уже и не первую неделю так живу, но всё равно... Да и то, в лагере горит огонь и стоят часовые, а здесь я была одна одинёшенька среди тёмных исполинских силуэтов. Но я должна идти! Должна! Потому что хныкать за спиной товарищей — это стыда не оберёшься.
За моей спиной раздался топот, и я испуганно потянулась за посохом, готовясь угостить любого ночного визитёра хорошенькой молнией или магическим сгустком... Но из темноты и травы, радостно пыхтя и знакомо мурлыча, возник всего лишь Мурзик, блестя преданными и умными глазами. Всего лишь? Да как же я рада его видеть! Создатель, как я раньше жила без такого друга? Но чем дольше будет идти Мор, тем больше мабари погибнут в схватке с порождениями тьмы, отравившись их чёрной кровью. Ещё один повод поскорее разобраться с архидемоном. Судя по всему, пёс догадался о чём я думаю, и в его глазах отразилось ещё больше любви, хотя, казалось, дальше некуда.
— В общем так, — я щелчком пальцев зажгла огонёк, решив, что либо на хвосте мабари пришла спасательная операция, либо никто так и не почесался, но в любом случае, скрываться мне не от кого. — Мне нужно найти долийцев, ты знаешь, — я доверительно положила руку на лобастую голову пса, и он согласно заворчал. — Но без тебя я не справлюсь, веришь? Давай, Мурзик, ты должен найти местных эльфов, — совершенно счастливый от такого доверия пёс тихонечко тявкнул, выражая свои эмоции, быстро лизнул меня в лицо, чуть не сбив на землю, и закрутился, уходя кругами всё дальше. Наконец он выскользнул за границу света огонька, повозился где-то в стороне, азартно гавкнул на грани моей слышимости и помчался куда-то дальше. Я поспешила за Мурзиком, который теперь был едва видным тёмным силуэтом с торчащими ушами и мощными плечами. Я хоть и не ферелденка по крови, но в почтительном отношении к мабари теперь сравнюсь с любым из них, это точно! Мне казалось, я видела кружащие вокруг нас тощие, карикатурно-угловатые, четырёхлапые силуэты, но пёс замирал на месте, рычал, неотрывно глядя куда-то, и ощущение фосфоресцирующего взгляда из сердца леса исчезало. За спасённую жизнь мабари расплачивался сторицей. Чтобы не привлекать ещё большего внимания хищников и возможных эльфов, я погасила своего «светляка», надеясь, что не сверну себе шею через пару шагов.
Где-то через полчаса лёгкого забега по пересечённой местности я заметила, что совсем перестала спотыкаться и даже уже различаю все переплетения стеблей и корней у меня под ногами. Впервые в жизни ночной мир не казался мне серым, как я привыкла, но напоенным совершенно особыми красками. Таинственно светились гнилушки, плясали в воздухе яркие точки светляков и, как мне кажется, мерцала золотистым какая-то пыльца. Ночное небо было самого поразительного и глубокого синего цвета, который я когда-либо видела, а звезды на нём казались светло-голубыми и серебристо-белыми, и им вторил тонкий молочный серп убывающего месяца. Мне так и хотелось остановиться, чтобы смотреть и смотреть на эту красоту, но шея быстро затекла, да и Мурзик всё чаще нетерпеливо скулил, призывая меня продолжить путь.
Ещё, может быть, час или чуть меньше, и мабари остановился, довольно виляя хвостом. Перевода не требовалось — среди стволов деревьев плясали красно-оранжевые отблески пламени, а запах жареного мяса заставил мой желудок заурчать так сильно, что пёс счёл нужным укоризненно на меня покоситься — этак ты нас с головой сдашь, хозяйка. Я постаралась скопировать его же виноватый взгляд, когда заставала Мурзика вылизывающим котёл или бранила его за напущенные на мою мантию слюни. Ночной повар тем временем продолжал своё тёмное дело, пока мы сидели в засаде, и у меня уже была идея выйти на свет и напроситься на ужин, но то, с каким каменным спокойствием сидел мой пёс, пристыдило меня. А ведь он такой обжора! Вот и мне надо думать о деле, а не о желудке. Тот возмущённо буркнул, обиженный пренебрежением к своей персоне, но всё-таки заткнулся. А вот голодная слюна так просто сдаваться не собиралась. Нечего, нечего жрать на ночь глядя! И так толстая! Вернёшься в Башню, Ирвинг за сердце схватится — отдавал нормальную ученицу, а ему прикатили, архидемон знает что. Напугав себя такой перспективой, я окончательно расхотела есть и призадумалась о более важных вещах — например, о том как бы подобраться поближе и посмотреть на этого развесёлого жруна — вон, песенку, гад, мурлычет, аки соловушек какой. Но не успела я сделать и шага из своего укрытия, как тут же плюхнулась обратно, схватившись за виски. В мою голову вторглись совершенно посторонние звуки: чарующий и омерзительный одновременно, сводящий с ума свистящий шёпот, который говорил только об одном — где-то здесь есть порождения тьмы. Я моментально оказалась на ногах, ловко выхватив посох из-за спины — ух, ты, как я могу! — Мурзик вскочил на лапы, готовый разорвать любого, кто покусится на самое дорогое, то есть меня, а песенка вдалеке прервалась. Какой чуткий ушастый! Впрочем, я тут же тоже услышала порождений тьмы, благо топали они ещё хуже, чем я.
Тренькнула тетива. Впрочем нет, вот эта тетива точно пела свою особенную, смертельную песнь, в которой сладкими сердцу аккордами звучали предсмертные хрипы тёмных тварей. Ну вот и отлично — а то что такое, с самого Лотеринга ни одного проклятого порождения тьмы не видела! Не порядок! Эх, страна моя родная, край непуганых порождений тьмы! Я щедро влепила молнию прямо в грудь прущего на меня гарлока, а Мурзик с утробным подвыванием сбил с ног генлока, целящегося в меня из лука. Мелочь упустила выстрел, но ловко пропустила пса, хватаясь за меч, и тут же застыла памятником самому себе, покрывшись эстетичной ледяной корочкой. Дальше я предоставила мабари самому разбираться со своим противником, развернулась и от души огрела ещё одно порождение посохом по голове. Потом вспомнила, что вообще-то это работает не так, и добавила контрольный выстрел. За спиной раздалась ругань на эльфийском, но мне было не до долийца. Передо мной, опираясь на посох, возник эмиссар генлоков с симпатичным украшением в виде стрелы в колене. Ну и чего я его разглядываю? Подкрепившись маной противника, я нарисовала руну у него под ногами, а дальше, прежде чем я успела решить, как именно мне добить гада, на его из темноты прыгнул Мурзик, ставя точку в этом вопросе мощным ударом лапой.
— Фен‘Харел забери этих тварей! — сплюнул невидимый мне эльф. — Поужинаешь тут как же... да пошли они! — чуть слышно зашуршали кусты, и я, спохватившись, вылетела на поляну, но там уже никого не осталось — если не считать нанизанного на палочку кролика на самодельном вертеле. Или зайца, поди разбери, что это за фиговинка с лапками. Мурзик тут же метнулся в сторону, внимательно обнюхивая кусты, но я отозвала его — смысла продолжать погоню не было.
— Ты ведь завтра найдёшь дорогу сюда и след этого долийца? — на всякий пожарный спросила я, снимая зайцекролика с огня, обжигаясь, но не выпуская трофей из рук. Мабари принюхался к аппетитному мясу и чихнул. Это значит «да»? Я честно разделила тушку между нами — две задних лапки с бёдрами мне, остальное отошло псу, как и косточки от ног. Я даже удивилась, когда обнаружила, что держу в руках две обглоданные добела кости, только-только успев насладиться жестковатым, но всё равно восхитительно вкусным мясом. Жаль, хлеба не было, но что делать. Я дала Мурзику облизать свои пальцы, чтобы избавиться от лишнего жира, и двинулась в том же направлении, откуда пришла. Мабари вопросительно заворчал, и я пообещала ему продолжение банкета в лагере. Теперь, надеюсь, он не даст мне потеряться.

Чем ближе мы подходили к лагерю, тем больше меня разбирало любопытство — как же там они без меня-то? По правде говоря, я не знала, какой хочу получить ответ на этот вопрос. Все эти люди (так и быть, приравняем к ним и Стэна) имели за плечами жизненный опыт, у кого больше, у кого меньше, но тем не менее. И головы на плечах вроде у всех. Мне кажется, что я во главе отряда оказалась как-то совершенно случайно — любой мог меня потеснить и был бы прав: неопытный и неавторитетный командир тут же подведёт нас всех под монастырь. Впрочем, шум на месте стоянки отвлёк меня от очередного приступа самобичевания. Что, меня наконец-то хватились?
— Мурзик, тс-с! — велела я понятливо завилявшему хвостом псу сидеть тихо и полезла на приглянувшийся мне раскидистый клён с густой листвой и низкими ветвями. Ну-ка, ну-ка, послушаем, что тут у них творится. Я осторожно подползла поближе к краю ветвей, чтобы разглядеть опушку, на которой мы устроились.
Вокруг рыжей церковницы кругами носился Алистер, а та, кажется, была готова оторвать ему голову и уже тряслась от сдерживаемого гнева.
— Да чего ты дёргаешься, Лелиана?! Видишь что-нибудь?!
— Ага, тело белое под дубом раскидистым, — из последних сил сохраняя самообладание, процедила церковница. Может, конвульсии её и не били, но глаз точно дёргался, я вибрации прямо отсюда чувствовала.
— Так ведь бежать надо! — ужаснулся Алистер, бестолково мечась по поляне. — Спасать! Слушай, а под каким конкретно дубом?
— Идиот! — не выдержав, взвыла Лелиана дурным голосом, пытаясь сомкнуть руки на шее храмовника. — Да не вижу я ничего такого, тем более — под дубом! — это правильно, что не видит. Не под тем растением смотрит. Нет бы там под коноплёй или опиумом. А под дубом ничего не видно, я отвечаю.
— Вы уверены, что её вообще надо искать? — лениво подала голос Морриган, подтянувшись к общему веселью. — Может, кто её поймал, тот пусть с ней возится? — всем телом потянулась ведьма, высказывая полное отсутствие желания переться куда-нибудь в лес, ночью, ради Серого Стража. — Долийцы таких не любят... отмучается быстро, — закончила она с кровожадной ухмылкой. Жаба болотная! Змея подколодная! Собака... нет, собак трогать не буду, не заслужили.
— У нас таких тоже не любят, женщина! И сажают их на цепь! — вдруг рявкнул Стэн, заставив Морриган изумлённо на него вытаращиться — с этого фронта она удара не ожидала.
— Ну попробуй, — презрительно цыкнула ведьма, и между её рук заискрилась молния. Ой, да тут же дело сейчас до смертоубийства дойдёт! Я в экстренном порядке поползла назад к стволу дерева.
— Давно нужно привести вас к Кун! — гигант удивительно легко вскочил на ноги, потянулся за мечом и добрые метр восемьдесят не менее доброй стали отразили алое пламя костра.
— Не ожидал от него ничего иного! — оторвавшись от разборок с Лелианой, Алистер и сам выхватил клинок из ножен, а церковница — свой узкий книжал...
— ПРЕКРАТИТЕ!!! — ломанувшись из кустов, я запуталась в траве и эпично вывалилась под ноги взявшимся за оружие товарищам. Клянусь Создателем, это была самая длинная и самая быстрая десятиметровка за мою жизнь. Я дышала тяжело и сипло, мои спутники мне вторили — только это были тяжесть и сип ненависти, гложившие их. — Как маленькие! Одних оставить нельзя! — накинулась я на них, вставая с земли. Народ пристыжено склонил головы и рассматривал собственную обувь. — Вот что — мне плевать, если вы не захотели меня искать, ваше право, я девочка большая, старше многих из вас, о себе позабочусь, — здесь, наверное, только Стэн видел зим и вёсен больше, чем я, но косситам слова не давали. — Однако если кто-то не хочет научиться хоть чуть-чуть терпимее относиться к другому и не бросаться с оружием на своего товарища — то ему лучше сейчас же собрать свои вещи и свалить к архидемоновой матери, потому что в следующий раз я не буду такой добренькой, это ясно?! — рявкнула я, против воли клацнув зубами, но мои проникнувшиеся подчинённые только вздрогнули от этого звука, мелко-мелко закивав, не отрывая глаз от земли. Правильно, нечего испытывать мои терпение и доброту — за свою жизнь я отбыла столько наказаний, что мало не покажется, а выдумала и ещё больше, когда подбадривала себя внушением, что всё могло бы быть и хуже. — Это всем понятно? Морриган? Лелиана? Алистер? Стэн? — я переводила строгий взгляд от одного пристыженного лица на другое. Ладно, врать не буду, кунари хоть и выглядел смущённым и совершившим ошибку, глаз не опускал и смотрел прямо на меня — но когда наши взгляды встретились, он дёрнул уголком губ и ненадолго отвёл взор. Я так и не поняла, что он хотел этим сказать. Мурзик за моей спиной бодро гавкнул, виляя хвостом. — Не, ну ты-то молодец, я с тобой не пропаду, — я почесала счастливого пса за ухом. Мне хотелось в качестве добивающего удара объявить, что он теперь будет за главного в лагере в моё отсутствие, но не стала испытывать судьбу и высоту своего внезапно появившегося авторитета. — Я видела долийца в лесу, знаю, в какую сторону он побежал — завтра отправимся туда и найдём этих ушастых, — я в последний раз обвела свой начинающий приходить в себя отряд взглядом и осталась довольна воспитательной работой — Грегор бы гордился мною, этого я точно от него понабралась. — А теперь пожелайте друг другу спокойной ночи, малыши, и идите баиньки, — я хмыкнула, выражая эти всё, что думаю о взрослых людях, не способных несколько часов провести без присмотра, и удалилась в свою палатку. Теперь я точно знаю, почему командир не завёлся среди всех этих «опытных и подготовленных воинов». Мне понадобится вся мудрость Ирвинга и стойкость Грегора, чтобы удержать их вместе и заставиться сплотиться в нашей общей борьбе. Но я справлюсь, обещаю... Я сладко причмокнула губами, сворачиваясь калачиком в своём спальном мешке. Только отдохну немного...