Охота

Свежий лесной воздух, благоухающий листвой, перегретой теплым летним солнцем, влажной землей и незнакомыми, но такими ароматными травами, заставлял кровь долийки петь от восторга, ускоряя ритм сердца, обостряя зрение и слух до невероятных пределов. Видеть каждый сучок, каждый листочек в радиусе мили вокруг, чувствовать ладонями биение жизни под шершавой корой дерева, слышать самые слабые шорохи, скрипы, в суть которых позволено проникнуть только тем, кто отдал самого себя, свою душу лесам... Нигде Нария не чувствовала себя такой всесильной и такой свободной, как в лесной чаще. От долийской охотницы, которой она когда-то была, со временем оставалось все меньше, но удивительное чувство единения и покоя, которое охватывало ее среди вековых деревьев, Нарии удалось пронести даже сквозь годы войны и крови.
Из своего укрытия среди ветвей Нария видела, как на небольшой симпатичной полянке внизу сражаются одиннадцать человек. Точнее, сражались четверо, а остальные стояли чуть поодаль, с безразличным видом наблюдая за тем, как трое высоких плечистых громил атакуют одного весьма ловкого, но эльфа. Еще трое, с луками наготове, укрылись в зарослях густого колючего кустарника, невысокой стеной окружавшего поляну. Нария слышала, как бьются их сердца — спокойно, размеренно, совершенно равнодушные к творящемуся прямо перед ними насилию. Это были люди, для которых насильственная смерть была зрелищем обыденным и уже набившем оскомину. Вполне возможно, кто-то из этих ребят сейчас думал о том, что будет есть на ужин.
Если бы они спросили Нарию, она поставила бы 1000 к 1, что ничего.
Когда Нария, наконец, нагнала отряд в этих лесах, то почувствовала легкий укол разочарования. Ее, героиню Ферелдена, Стража-Командора, «долийку-спасшую-Тедас» и проч., опередили какие-то жалкие второсортные наемники. Это, впрочем, было неважно — она не собиралась давать им шанса рассказать кому-либо об этой маленькой победе.
Нельзя сказать, что Нарии не было жалко Зеврана, который сейчас, уложив одного из нападавших, ловко фехтовал одновременно с двумя Воронами. Но он расплачивался за свою же неосторожность и беспечность, и это было только справедливо. По правде говоря, от того, насколько ее бывший любовник был неосторожен и беспечен, Нарию в последнее время брала откровенная досада.
Махариэль прикрыла глаза и сосредоточилась, как когда-то, миллион жизней назад, учил ее главный охотник клана. Постепенно все звуки померкли, оставив на переднем плане четкие, ритмичные удары. Аккуратно прицелилась. Эльфийская стрела напевно просвистела в воздухе — и биение сердца ближайшего к ней лучника резко оборвалось.
Закинув лук за спину, Нария тихо скользнула в лабиринт из переплетенных ветвей, маленьких сучков и дикого плюща, сильно разросшегося в этих местах. Босые ноги легко и неслышно находили нужную опору, ловкие сильные пальцы цеплялись за ветки и выступы на коре, а лесной воздух будто поддерживал хрупкое тело долийки, делая его почти невесомым. Через пару мгновений она замерла, прижавшись к прохладному стволу дерева, и, переведя дыхание, быстрым взглядом оценила ситуацию на поляне. Никто не заметил ни смерти лучника, ни саму Нарию — все были слишком увлечены поединком Зеврана с последним оставшимся в живых Вороном из нападавшей на него тройки. Кто-то из стоящих внизу тихо переговаривался, как поняла Нария — предлагал пари.
Вдохнула — прицелилась — выстрелила. Второй лучник мог успеть только одну из двух вещей: обернуться или поднять тревогу. Он выбрал первое, и черенок стрелы, украшенный витой резьбой и серебристыми перьями, теперь торчал у него из груди, слегка подрагивая.
Вдохнула — прицелилась — выстрелила.
В тот же момент, как сердце третьего лучника остановилось навсегда, последний противник Зеврана, коротко вскрикнув, как подкошенный рухнул к ногам антиванца, прижимая ладонь к тонкой глубокой ране на шее. Нария не удержалась и одобрительно кивнула — чистая работа, Зев.
Командир Воронов, похоже, решил, что время показательных драк прошло, и пришла пора переходить к активным действиям. По его сигналу оставшиеся семеро бойцов начали заходить с разных сторон, беря Зеврана в плотное кольцо. Не было никакого обмена оскорблениями, ироничными замечаниями, даже боевых кличей не было — над поляной царила тишина, нарушаемая только шелестом листьев, пением птиц и звоном скрещиваемых клинков.
Зевран был одним из лучших бойцов с двумя мечами, которых приходилось встречать Нарии, и именно он когда-то впервые дал ей в руки это оружие. Но даже Зев не мог ничего сделать против семерых, хоть и не особо выученных, но довольно умелых Воронов, окруживших его со всех сторон. И все же он успел прикончить одного, и оставить длинный кривой порез, красным штрихом перечеркнувший лицо другого Ворона, прежде чем его повалили на землю и скрутили руки за спиной.
Нария криво улыбнулась и прицелилась. Видят Творцы, стрелять по неподвижным мишеням — одно удовольствие.
Один из Воронов, державших Зеврана, захрипел и схватился за горло.
— Какого...? — удивленно уставился на стрелу капитан Воронов. Через мгновение его глаза сузились.
— Найти стрелка, немедленно! И глаз не спускать с этой остроухой швали.

~

Зевран чувствовал себя так, будто попал в прошлое. Когда-то он, вот так же, как сейчас, лежал связанный и избитый, не в силах пошевелить даже пальцем, и с некоторой обреченностью признавал, что это, похоже, конец. Но теперь над ним склонилась не Нария, похожая на прекрасного ангела смерти, а наглая, самодовольная морда одного из тех бездарей, которых теперь выпускает школа Воронов. Какая досада, что такой мусор одержал над ним верх! Умереть от руки благородного Серого Стража было бы куда почетнее и достойнее. И помогло бы избежать многих вытекающих из этого проблем...
Стоило ему вспомнить о вероломной героине Ферелдена, как за спиной Ворона, который уже приставил кинжал к его горлу, мелькнула знакомая тень. Зевран вздрогнул, и тонкая струйка крови потекла по шее — даже невзирая на колоссальный упадок, настигший в последние годы Антиванских Воронов, его выпускники до сих пор очень ответственно подходили к уходу за своим оружием.
Так что убийца, который в это время зловещим шепотом бормотал что-то о мести за Тальесена и прочих, кого Зевран так или иначе предал, убил или подставил, теперь в замешательстве смотрел на эльфа, силясь понять, что могло отвлечь того от чрезвычайно острого лезвия под подбородком.
Зевран моргнул, но видение не исчезло. И вот теперь он улыбнулся.
Араннай уже видел, как она проделывала это раньше, но, похоже, с тех пор его Нари поднабралась опыта и сноровки. Еле уловимая тень летящей, неслышной походкой приближалась к Ворону с тыла. Кто-то крикнул за спиной у Зеврана, и пленивший его Ворон, подняв глаза, встретился с ошарашенным взглядом своего соратника, указывающего куда-то за его спину.
Нария скинула «теневой плащ» — весьма полезный трюк, которому она научилась в бытность свою в Амарантайне, — ровно на мгновение, необходимое для того, чтобы вонзить кинжал в сердце слишком поздно спохватившегося Ворона, и мгновенно исчезла вновь.
Может, они и Антиванские Вороны. Но Нария вот уже 5 лет находилась в непрерывной борьбе с превосходящими числом противниками. Четверо шемлинов, какими бы умелыми они ни были, не могли помешать ей достичь своей цели.
Она не учла одного — в большинстве своем Вороны ставят успех миссии превыше всего.
— Добейте Зеврана! Немедленно! — взревел командир отряда, быстро поворачиваясь вокруг своей оси и наугад резко взмахивая мечом. Это был бывалый Ворон, закаленный в жестоких схватках и хорошо знающий свое дело — убивать. Но у всех его бывших противников была одна общая черта — они были так или иначе видимы.
Когда он, наконец, смог ее засечь — смазанная тень, почти неразличимая на фоне стремительно темнеющего леса, — еще один его соратник лежал бездыханный на жизнерадостно-яркой зеленой траве. Разглядеть нападавшую стоило командиру еще одной доверенной ему жизни — маленькая черноволосая эльфийка в темном доспехе на мгновение возникла за спиной пытавшегося подобраться к Зеврану бойца, прежде чем пронзить кинжалом его сердце. Длинные клинки, покрытые то ли рунами, то ли просто замысловатыми узорами, блеснули красным в лучах заходящего солнца, и медленно растворились в тени. Проклятая эльфийка даже не оставляла следов на траве — одному Создателю известно, как. Может статься, скоро командиру представится возможность лично задать Ему этот вопрос.
— Взять ее! — махнув рукой, крикнул капитан, — Зеврана я прикончу сам!
Серая тень на пару мгновений обрела четкие очертания на краю поляны, но, когда ближайший к ней Ворон метнул в нее кинжал и тот попал точно в цель, фигура эльфийка превратилась в густой темный дым.
— Это приманка! Она все еще где-то здесь! — процедил капитан, замысловатыми маневрами подбираясь к хрипло, но все же явственно хохочущему Зеврану.
Через несколько секунд эльфийка вновь появилась, но уже на другом конце поляны, и пропала прежде, чем Вороны успели до нее добраться. Она лукаво улыбалась, и, кажется, развлекалась по полной программе.
Но капитан уже был около Зеврана и молча замахнулся мечом. Ему было не до смеха.
Меч по плавной дуге начал опускаться вниз.
— Капитан! Слева! — отчаянно закричал один из Воронов, и в тот же миг меч с лязгом скрестился с изогнутым клинком, появившимся из пустоты. В янтарных глазах демоническим огнем полыхал закат.
— Не ты, и не сегодня, — покачала головой она, вгоняя второй кинжал в сердце капитана по самую рукоять, и оборачиваясь к оставшимся Воронам. Точнее, к их стремительно удаляющимся спинам.
Нария только усмехнулась. Какой позор. Те немногие оставшиеся в живых гильдмастеры Воронов умерли бы со стыда, увидев такое. Она потянулась за луком.
Вдохнула — прицелилась — выстрелила. Надежная, проверенная сотнями стычек и несколькими крупными схватками система.
Вдохнула — прицелилась — выстрелила.
— Это было... эффектно, — просипел Зевран, когда Нария, аккуратно закрепив лук за спиной, повернулась к нему.
— Теперь, насколько я помню такого рода истории, ты должна, переступая через трупы поверженных врагов, сразить меня своей собственной рукой. Немного отдает театральностью, но все лучше, чем все мои недавние перспективы, — криво усмехаясь, добавил он, глядя в глаза цвета перезрелой пшеницы, сияющие от возбуждения боя.
В их последнюю встречу Нария была жертвой — сломленной, искалеченной, но все же непокоренной. Сейчас она вернула себе привычное амплуа победительницы, и это проявлялось во всем — в походке, осанке, мягкой покровительственной улыбке.
— Зев, Зев... Ты же знаешь меня лучше, чем большинство. Как ты мог предположить, что я опущусь до такой пошлости? — покачала она головой, осторожно оттаскивая его к ближайшему дереву. Усадив Зеврана, она опустилась рядом на корточки и почти нежно отерла кровь, тонкой струйкой стекающую по щеке из царапины на лбу эльфа. От ее прикосновения по коже невольно побежали мурашки, и Зевран поморщился — проявление такого рода чувств сейчас было совсем некстати.
В глазах Аранная не было страха, а Нария и не ждала этого. Более того, она была бы крайне разочарована, заметь что-либо такое. Нет, Зевран смотрел на нее выжидающе, даже, пожалуй, с интересом, мол, ну что ты задумала на этот раз, несносная? Махариэль машинально провела рукой по светлым спутанным волосам, заводя упавшие на лицо белые пряди ему за уши.
— Нет, нет и еще раз нет. Ты еще поживешь, — решительно заявила она, для убедительности помотав головой. Зевран тяжело закашлялся, и Нария быстро потянулась к аптечке, но Ворон резко отвел руку со склянкой.
— Если ты не собиралась меня убивать... Тогда зачем все это? — с трудом выдавил из себя Араннай, красноречиво глядя на живописно валяющиеся на поляне трупы. Но Нария только сильнее нахмурилась, и чуть ли не силой влила в него терпкое, отдающее знакомыми травами зелье. Когда дыхание Зеврана выровнялось, а с лица ушла жутковатая бледность, Махариэль довольно улыбнулась и села напротив, обхватив руками колени. Ее лицо было хитрым, а тон — почти игривым, и, хотя пару мгновений назад Зевран видел в ее глазах откровенное беспокойство, он не мог позволить себе обманываться на этот счет. Ворон, действительно, знал ее лучше других. Хотя бы потому, что они с ней были во многом похожи.
Нария Махариэль никогда ничего не забывала. И всегда сводила счеты, какими бы старыми они не были. Око за око.
Он пытался убить ее, но не смог. Она такой оплошности наверняка не допустит.
Но что его Нари задумала сейчас, он разгадать не мог, и это, мягко говоря, настораживало. Одно Зевран знал точно — сегодня она спасла его шкуру не в память о былой любви и бурном прошлом. А это значит, что шоу все еще продолжается.
— Ты правда не понимаешь? — с легкой грустью спросила Нария, спокойно глядя ему в глаза, и на секунду, на одну единственную секунду ему показалось, что в них мелькнуло что-то, кроме безразличия с легким налетом интереса. Что-то теплое, солнечное, живое. Что-то родное. Он грустно покачал головой, и Нария тихонько вздохнула.
— Я охотница, Зев, — просто сказала она, и от этих слов по коже пошел мороз. В этом была вся Нария — изумительная в своей изобретательности и коварстве. Так просто, что он обязан был догадаться...
Махариэль тем временем вытащила маленький кинжал, который всегда носила за поясом, и потянулась к Зеврану. Тот даже не отшатнулся. Он уже понял, что не умрет сегодня. По крайней мере, не от ее руки.
— Нет никакого удовольствия убивать добычу, которую кто-то загнал до тебя, — пояснила Нария, попутно разрезая веревки, до сих пор стягивавшие запястья Зеврана.
Чтобы дотянуться до связанных за спиной рук Ворона, Нарии пришлось слегка приобнять его, и, как только узел ослаб, Зевран быстро притянул ее к себе, прижавшись губами к нежной коже чуть пониже маленького ушка эльфийки.
Зевран знал Нарию достаточно давно, чтобы быть уверенным — когда в следующий раз она до него доберется, это будет битва не на жизнь, а на смерть. И, хотя у него были все права ненавидеть ее за предательства и боль, презирать ее, желать ей смерти, он никогда по-настоящему не испытывал ничего из вышеперечисленного. Но, в отличие от самой Нарии, у него хватило мужества это признать.
Ее губы, неожиданно мягкие, с готовностью ответили на поцелуй, и он прижал ее к себе еще крепче. Они оба знали, с самого начала, с той злополучной засады знали, что это предопределено. Что «это»? Любовь, страсть, влечение, которое было сейчас между ними, все вместе и каждое по отдельности. Не знали только, что это принесет столько боли. Хотя могли бы догадаться.
Нария мягко отстранилась, ее дыхание сбилось, и Зевран с нежностью смотрел на то, каких титанических усилий ей стоит вернуть на лицо спокойствие, а в глаза — равнодушие. Она была одна такая — удивительная, противоречивая, гордая, беспощадная, и такая родная. В боях с порождениями тьмы победительница Мора всегда выкладывалась до конца, отдавая все силы во имя победы, но то, с каким самозабвенным отчаянием Нари боролась сама с собой, поистине вызывало восхищение. И именно это, а не разбойники, предатели или порождения тьмы, когда-нибудь погубит героиню Ферелдена. Зевран провел пальцем по ее щеке, по губам, понимая, что лишь оттягивает неизбежное.
Кинжал, который она все еще держала в руке, оставил тонкую неглубокую царапину на его предплечье прежде, чем он успел заметить необычный зеленоватый отлив лезвия.
— Зачем это? — раздраженно поинтересовался Зевран, переводя взгляд с царапины на Нарию, — Я ранен, без сил, и, как ни печально, совершенно не способен помешать тебе уйти.
— Так проще, — тихо ответила она, прикусив губу.
Сонная отрава начала действовать, и Зеврану стоило немалых трудов держать глаза открытыми. Нария поднялась, и у него уже не было сил, чтобы удержать ее руку в своей.
— Сегодня я оставлю тебя в живых, Зевран Араннай. Но я вернусь.
— Знаешь, в чем ирония? Даже несмотря на то, что ты так отчаянно хочешь моей смерти, я все равно люблю тебя.
Тонкий силуэт эльфийки, в ореоле красноватых предзакатных лучей, начал мутнеть и расплываться. Зевран не видел ее лица, но, когда Нария развернулась и пошла прочь, ее глаза снова смотрели жестко, уверенно, спокойно. Сквозь накатывающие волны беспамятства Зевран еще услышал:
— В следующий раз будь готов..>