Кадр из Башни. Глава третья. История башенная. Ночные посиделки

Шлёп. Шлёп. Шлёп. В прошлый раз от Башни до берега я насчитала семьдесят восемь гребков вёслами. Сейчас... Мор и все его архидемоны, я сбилась со счёта. Надеюсь, осталось недолго. Я печальными глазами смотрела на утреннее осеннее небо и молила всех известных мне богов разверзнуть воды Каленхада и поглотить это адское приспособление для транспортировки. Это даже хорошо, что меня не покормили завтраком. Можно сказать, просто замечательно.
— Эй, ты там живая ещё? — окликнул меня противный голос Кэррола. Окажусь на суше — сделаю ему какую-нибудь гадость. Парализую, брошу в лодку и оттолкну подальше без весёл. Посмотрим, как он будет выкручиваться в своих доспехах.
— Пока — да, — хриплым голосом отозвалась я, отмечая, что вкупе со скрещенными на груди руками мой тон не вызывает сомнений, что это «пока» надолго не затянется.
— Ну ты там потерпи, — кажется, храмовник попытался изобразить что-то вроде сочувствия, но по причине вечной обдолбанности лириумом ничего у него не вышло. Я только что-то печально простонала в ответ.

Я чувствовала себя ребёнком, у которого отобрали конфетку. Это было... нечестно. Я так хотела показать своим товарищам Башню во всём её блеске, доказать, что жить в её стенах не так уж плохо, и на самом деле это целый мир, пусть в нём нет яркости и разнообразия внешнего Тедаса. Что в ней есть что-то такое, что заставляет поколения людей называть это место своим домом... А вместо этого вернулась едва ли не на пепелище.
Ну что ж, совсем с пустыми руками мы не остались — Круг вышлет боевых магов, когда это будет нужно, да и Винн будет крайне полезным членом отряда: она опытный и умелый целитель, а от меня в этом деле мало проку, от Морриган — и вовсе никакого. Так что вроде бы оно и не так плохо, как могло бы оказаться, но...
— Ну что, пойдём отсюда? — поторопил меня Алистер. Он точно был не в восторге от каждой лишней минуты, которую ему приходилось оставаться здесь. Зевран выглядел вполне солидарным с ним, Винн же была само спокойствие. Но почему-то её добрый, понимающий взгляд сейчас вызывал у меня только вспышку озлобления.
— Дитя, — вдруг позвал Ирвинг, до этого о чём-то тихо переговаривавшийся с Грегором. Храмовник хмурился и что-то доказывал, а сейчас смотрел на меня так, словно хотел вывернуть меня наизнанку и хорошенько протрясти. — Ты не поможешь мне подняться наверх? Хочу посмотреть, осталось ли хоть что-нибудь в моём кабинете.
— Конечно, Первый Чародей, — отозвалась я, открывшимся третьим глазом на затылке видя скорбные рожи недохрамовника и горе-убивца. — А вы вернитесь в лагерь, — через плечо бросила я указание товарищам. — Покажете там всё Винн, познакомите её с остальной шайкой-лейкой. Давайте-давайте, — повинуясь смахивающему жесту моей руки, Алистер и Зевран бодренько ускакали за двери, подхватив седовласую волшебницу под руки. При этом эльф уже начал к ней клеиться. Геронтофил проклятый.
Мы поднимались в тишине. Не знаю, почему молчал Ирвинг, но лично я мучительно пыталась подобрать слова, чтобы что-то сказать ему. Пожалуй, главная проблема была в том, что я не знала, что именно хочу сказать. Я не хотела извиниться — я не чувствовала своей вины за правильный поступок. Я не хотела попросить совета — всё, что мог, Первый Чародей уже дал мне, нужно только это использовать. Но мне нужно было о чём-то с ним поговорить...
— Ты хочешь что-то сказать, дитя? — вдруг спросил меня Ирвинг, и я едва не подпрыгнула от неожиданности. Пора бы всё-таки привыкнуть, что он знает меня, как облупленную. Знает...
— Вы всё знали, — убеждённо сказала я. — Знали, что Йован малефикар, знали, что он собирается сбежать, ведь вы нас ждали там, внизу... Но почему?.. — я не договорила, не в силах продолжать. Это было так близко к обвинению в предательстве.
— Ты всегда хотела знать больше, чем тебе нужно, — покачал головой Первый Чародей. — Кто-то должен был помочь Йовану. Я подозревал эту адептку, Лили, за которой он волочился. Но если бы я обвинил её — Церковь заявила, что её просто оболгали. Нужны были доказательства... Иногда, чтобы выжить, приходиться чем-то жертвовать. Прости, если разочаровал тебя, дитя, — добавил Ирвинг, видя, как я опустила голову и прикусила губу. Он собирался пожертвовать Йованом, и без того пропащей душой, а под раздачу попала ещё и я. Даже не знаю, смеяться или плакать.
— Чтобы выжить, нужно чем-то жертвовать. Я запомню, — мрачно отозвалась я. Полезный урок. С учётом того, что я только и делаю сейчас, что выживаю, мне он пригодится.
Мы не разговаривали всю дорогу до кабинета, оказавшуюся ужасно долгой. Первый Чародей был далеко не молод, да ещё замучен Ульдредом и быстро идти не мог, хотя старался не скатываться на совсем уж старческое шарканье. Я честно довела Ирвинга до самого его письменного стола и даже попыталась помочь ему сесть, но маг только разбухтелся на тему того, что не такая уж он и развалина, чтобы так с ним носиться. Я примиряюще улыбнулась и собралась уходить, но Первый Чародей окликнул меня, когда я уже переступала порог:
— Дитя, позволь один вопрос, — мне показалось, или Ирвинг выглядел каким-то смущённым?
— Да хоть два, — широким жестом разрешила я и тут же прикусила язычок — надо всё-таки помнить, с кем разговариваю. Хотя навряд ли мне теперь грозит карцер, даже если я честно выскажу Грегору всё, что о нём думаю.
— Зачем тебе меч? — в лоб спросил меня Первый Чародей, заставив расплыться в довольной улыбке от уха до уха. Ну наконец-то заметили. Я уж подумала, что маги, шастающие с мечами на поясах — явление совершенно нормальное, хотя не видала ни одного. Я с довольным и гордым видом промаршировала обратно к столу Ирвинга, ещё и побряцав доспехами — слово, может, слишком громкое для кольчужки и штанов с металлическими нашивками, но взгромоздить на себя такую кучу железа, как Алистер или Стэн, я точно не могла. Но надо сказать, что Страж взял курс именно на то, чтобы сделать из меня ещё одну бронированную башенку — лично я не против, так спокойнее. Только тяжеловато.
— Ну, видите ли, Первый Чародей, — провела я пальчиком по столешнице, начиная издалека. — Занесло меня как-то в лес Бресилиан...
В общем, в красках и лицах я расписала Ирвингу, как я с братвой встретила долийцев, отправилась зарамсить для них проблему с Белым Клыком и там наткнулась на классный девайс в виде древнего эльфийского амулета, а потом...
— Так-так, подожди, — замахал руками Первый Чародей, до этого сидевший с открытым ртом и выпученными глазами. Это потому, что у меня такой талант рассказчика, или потому, что в процессе я сорвалась на блатную музыку, в которой активно практиковалась весь путь от Денерима до тюрьмы Кинлок? — Ты хочешь сказать, что этот эльф закинул прямо тебе в голову знания их чародейского ордена? — я согласно закивала головой, как тевинтерский болванчик. Любят там у них таких забавных куколок, я видела одну в «Диковинках Тедаса». — И это позволяет сражаться тебе в ближнем бою?
— Хотите, покажу? — загорелась азартом я. Это же здорово: вот остановлю Мор, вернусь в Башню, буду преподавать новый предмет — и пусть только храмовники попробуют наехать на кого-то из боевых чародеев! — Только на ком?.. — я оглянулась. Никого, подходящего для спарринга, в округе не было. Печально.
— Ну, я когда-то занимался фехтованием... — с сомнением протянул Ирвинг, косясь то на меня, то на посох рядом с ним, но с каким-то глубоким сомнением.
— Не вздумай! — заявил с порога Грегор, появляясь совершенно внезапно, как демон из коробочки.
— Но ты же даже не знаешь, о чём мы, — выпал в осадок Первый Чародей, сметённый напором рыцаря-командора: тот выглядел крайне решительно в своём стремлении не дать наделать старому магу последних ошибок в жизни.
— Всё равно не вздумай, — упрямо мотнул головой храмовник. — Понятия не имею, зачем тебе понадобилось вспомнить навыки фехтования, но это явно не лучшая твоя идея, — я была вынуждена с ним согласиться: если я вдруг, совершенно случайно, но от того не менее летально, в процессе демонстрации угроблю Ирвинга — никто мне спасибо не скажет. — Я так понимаю... — Грегор покосился в мою сторону, особенно задержавшись взглядом на мече. Мне стоило огромных усилий не вцепиться в рукоять для успокоения нервов.
— Мы обсуждали способы, которыми Солона пользуется для сражения с Мором, — согласно пояснил Первый Чародей, указывая в мою сторону и, похоже, что переводя все стрелки на меня же.
— И как же она это делает? — с сомнением в голосе повернулся ко мне рыцарь-командор. Я едва не задохнулась от обиды — я им тут всю Башню спасла, а в меня до сих пор не верят?! У-у, ну я им всем покажу, они у меня все попляшут.
— Самое главное в нашем деле — это психологическая обработка, — авторитетнейшим тоном, который выработала при разнимании Морриган и Алистера, заявила я, оттесняя Грегора на стратегически важную позицию — поближе к одному из двух сохранившихся и единственному не занятому стулу. Я вышагивала неторопливо и покачивая бёдрами, то есть крайне нагло. — Ну что, старикашка, побалакаем о делах наших скорбных? — одним ловким движением я вытащила меч и направила его на горло командора, в полной прострации плюхнувшегося на стул за спиной.
— Я её этому не учил! — тут же поспешил откреститься Ирвинг, с трудом прячущий смешки в бороде под абсолютно беспомощным взглядом Грегора: для полноты эффекта я поставила ногу на тот же стул.
— Где деньги?! — рявкнув, спросила я, нависая над храмовником.
— Какие деньги?! — ничего не понял дезориентированный командор, бешено крутя головой по сторонам: уж не попал ли он в кошмар Тени, где водятся вот такие борзые маги?
— Любые! — не стала привередничать я.
— Да в комнате у меня, в старом мундире... — сознался Грегор, сводя глазки в кучку на кончике моего меча и окончательно теряя связь с реальностью. За дверью раздался чей-то быстрый и громкий топот. — Моя заначка! — ахнул командор и испарился быстрее, чем я успела убраться с его дороги.
Минута прошла в молчании. Я созерцала потолок и размышляла, сколько же могло бы быть в заначке у Грегора. Ирвинг тоже размышлял, но я не знала о чём, пока он не спросил меня:
— Вот ты знаешь, зачем человеку нужна заначка в башне посередь озера?
— Не-а, не знаю, — покачала в ответ головой я, не имея ни малейшего представления. Я не столь давно узнала, что такое деньги и как ими пользоваться — что уж говорить про какие-то накопительные вклады и инвестиции в будущее.
— И я не знаю, — вздохнул Первый Чародей. Наверняка на досуге он любил размышлять над какими-нибудь философскими вопросами: зачем Грегору заначка, почему молодёжь такая непослушная, куда в очередной раз утекли все невидимые чернила? У них такой цвет классный, когда их проявляешь — васильковый, яркий-яркий. И Йован смешно ругался, когда понял, что весь конспект, который он писал до рассвета, куда-то магическим образом исчез...
Дверь в кабинет в очередной раз распахнулась, и в очередной раз на пороге возник Грегор, тяжело дышащий и злой:
— Утёк, зараза, — сообщил он, вытирая пот со лба. Мы сочувственно засопели, выражая уважение к быстроногости неизвестного бегуна — могу на своём опыте сказать, от командора так просто не убежишь. — Но ничего, — он стукнул себя по нагруднику, и там что-то металлически брякнуло. Ух, ты, судя по всему, платят храмовникам полновесными золотыми. Эх, какую хлебную должность Алистер упустил. С жалованием у Стражей пока как-то туговато.
— Ладно, оставим эльфов в покое, — предложил Ирвинг, видя, что мы с Грегором уже начали смотреть друг на друга петухами, которые вот-вот найдут повод, чтобы что-нибудь не поделить. В конце концов, я не окончила свою лекцию, второй частью которой должна стать обработка физическая — побои, а третьей всё вместе — боль и унижение, да и командору было что мне сказать, но Первый Чародей был явно против безобразной драки в своём кабинете. Ему и так досталось. — Скажи, дитя, эта боевая магия... единственное что ты используешь из того, чему тебя не учили в Башне?
— Погодите-ка... — теперь стул понадобился уже мне. Я плюхнулась на него, переводя неверящие глаза с Ирвинга на Грегора и сменив сразу три состояния: предынфарктное, предобморочное и прострации. — Слушайте, если я имела неосторожность помочь магу крови, который до этого много лет был моим другом, а вовсе не злобным малефикаром — это не повод обвинять в использовании магии крови МЕНЯ!!! — под конец я сорвалась на дикий крик, пытаясь дать выход жгучей обиде в груди. — А даже если мне придёт это в голову, — задиристо заявила я, сдерживая предательские слёзы, — даже если и придёт, то Серые Стражи не запрещают магию крови. Мы платим слишком большую цену, чтобы... чтобы выслушивать нотации стариков! — рявкнула я, видя, что Ирвинг собирается что-то сказать, чтобы успокоить меня. Я была зла. Я была поражена в самое сердце — неужели они и впрямь подумали, что я ринусь использовать магию крови и призывать демонов, едва только окажусь вне поля зрения храмовников? Почему Ирвинг мне не доверяет? Он же учил меня! Он же знает меня лучше всех!
— Так я не понял, она созналась или нет? — переглянулся рыцарь-командор с Первым Чародеем.
— На твоей памяти хоть один малефикар впадал в истерику, когда его обвиняли в использовании магии крови? — резонно предположил Ирвинг. Я обиженно надулась — они мне в самую душу плюнули, и хоть бы хны!
— Нет, они тут же начинали резать себе вены и доказывать правоту наших обвинений, — вздохнул Грегор, признавая, что меня на этом подловить не удалось.
— Я тогда пойду? — робко вклинилась я. Мне это ужасно напоминало очередной разбор моих полётов, когда рыцарь-командор настаивал на моей полной изоляции от общества хотя бы на денёк-другой, чтобы общество могло спокойно выспаться, а Первый Чародей уговаривал его заменить изоляцию более продуктивной трудотерапией.
— Конечно, дитя, — кивнул мне Ирвинг, и я боязливо сползла со стула, опасаясь, что он сейчас передумает и оставит на внеочередную лекцию от Грегора о вреде магии крови.
— А можно я в Башне переночую? А то плыть далековато... — попросилась я, трогательно шмыгнув носом.
— Конечно, дитя, — с той же отеческой интонацией вновь кивнул мне Первый Чародей, спокойный и мудрый, как изваяния драконов. Я подумала, а не попросить ли ещё одну мантию, но тут Грегор охнул:
— Она же так быстро свалила из Башни... Я не успел прочитать ей лекцию о вреде размножения! — и я решила, что не стоит испытывать судьбу и задерживаться здесь сколько-нибудь ещё. Под увещевания Ирвинга, что если уж я не размножилась за двадцать с лишним лет в Башне, то и сейчас вряд ли возьмусь, я как можно скорее исчезла в ночи и коридорах тюрьмы Кинлок, на ощупь ища нужную мне дверь в спальню магов. Там ручка особенная — заговорённая против шаловливых учеников, она на меня крысилась даже когда я просто проходила мимо. Надеюсь, сейчас я с ней договорюсь...

Сон всё не шел ко мне, как я не крутилась на уютной кровати, ещё более комфортной от того, что на нормальном матрасе я не лежала с тех пор, как очнулась в лачуге Флемет. Но что-то не отпускало меня в заслуженный отпуск в Тени. Видимо то, что её с меня на сегодня хватит. Печально вздохнув, я вылезла из-под одеяла.
Только теперь я поняла, как же знакома мне была Башня. До каждой выбоинки в плитах пола, до каждой трещинки в стене. В моих воспоминаниях крепость Кинлок казалась приветливым и безопасным местом, где всегда можно будет найти укрытие от невзгод, но сейчас Башня выглядела печальной и виновато улыбалась трещинами в стенах, знакомыми до боли и совсем свежими, словно просила прощения за то, что не смогла уберечь тех, кто вверял себя её защите. А я могла только сопереживать и вести с ней в душе диалог, уговаривая не отчаиваться: будет новый Круг, новые маги, и всё будет по-старому, как до Ульдреда. Обязательно. Если, конечно, нас всех не накроет тазиком Мора. Но тут уже придётся постараться мне.
Библиотека первого этажа — тоже знакомая до последнего тёмного уголка за стеллажами, где можно было насладиться вкусом победы и ловко утащенного со стола старших пирожком, — встретила меня тишиной, темнотой и никуда не девшейся разрухой. Остовы шкафов в лунном свете смотрелись жутковато. Но хорошо ещё, что пламя, в котором сгорали одержимые после смерти, не задело книги. И без того многие из них пострадали. Я стояла на ступеньках, ведущих со второго этажа, даже толком не зная, зачем я спустилась вниз. Может, стоит вернуться в лагерь? Мне вспомнилась дорога с берега до острова, и я отказалась от этой идеи, решив, что с меня выворачиваний на изнанку сегодня хватит. Кажется, Зевран назвал это «морской болезнью». Не знаю, какая это там болезнь, морская, горная или пустынная, но обратно я поплыву сама, безо всяких лодок!
Печально бряцая доспехами, между стеллажей мелькнула чья-то фигура — в темноте и не разглядеть. Я заинтересованно привстала на цыпочки, пытаясь рассмотреть таинственный призрак. А может, это дух Кровавого Храмовника? У нас про него в Башне травило байки уже десятое поколение магов, мол, в своё время его коварно сыграли в ящик злобные малефикары. В полнолуние он бродит по крепости, пугает учеников, учителей и читает лекции по технике безопасности храмовникам. Поэтому последние не любят его больше всего. Я почувствовала леденящий восторг мистического. А вот если я в него книжкой кину, она сквозь него пройдёт?
— Солона? Ты что тут делаешь? — вышел на пятачок лунного света «призрак», когда я уже занесла руку с метательным снарядом. Я даже немножко разочаровалась — вместо Кровавого Храмовника по библиотеке шатался вполне обычный Каллен. Сейчас он выглядел гораздо лучше, чем когда мы встретили его в той клетке. Даже почти так же, как и всегда.
— Гуляю, — предельно честно ответила я, тут же пряча за спину книжку, пока храмовник её не разглядел. А то опять начнутся расспросы.
— А-а, ясно... — понимающе протянул Каллен, и разговор заглох, не найдя продолжения. Мы застыли, неловко переминаясь и искоса поглядывая друг на друга. Я облизнула пересохшие губы. Не знаю, о чём думал он, но я всё никак не могла выкинуть из головы мысль, что именно Каллен — никогда до этого не видевший в магах чудовищ, но сочувствовавший нам, Каллен, вечно запинающийся и краснеющий в моём присутствии, над которым всё время подтрунивали за спиной за его мальчишескую влюблённость в меня и общую мягкость характера — оказался единственным достаточно сильным духом изо всех храмовников, чтобы выдержать пытки, уготовленные для таких, как он, магами крови и демонами. Я просто обязана прекратить ныть о своей тяжкой судьбе и сделать всё, что в моих силах, чтобы остановить Мор — иначе мне будет просто стыдно перед Калленом.
— Как тебе за стенами Башни? — наконец спросил он у меня, уже не запинаясь через слово. Это было непривычно... Мне даже немножко не хватало обычной робкой манеры Каллена говорить.
— Здорово, — созналась я, улыбаясь против воли. — И немного страшно, — если уж я решила быть честной с собой и с другими людьми, лучше это делать до конца. Впрочем, я не знала, как в словесных определениях, кажущихся слишком блеклыми и безэмоциональными, уместить всё, что было за пределами тюрьмы Кинлок — бои не на жизнь, а на смерть, ночные посиделки у костра, трудность принятия решений за доверившихся тебе людей, гордость за хорошо выполненную работу; летние грозы, осенний листопад, пение птиц, шум ветра в кронах деревьев... Этот мир был слишком огромен, чтобы я могла о нём рассказать, пусть даже и очень этого хотела.
— Я рад за тебя, — темнота скрывала выражение лица Каллена, но голос его звучал вполне соответствующе этому заявлению. Даже как-то странно для человека, которого я всего пару часов назад, чуть ли не рыдающего*, вытащила из магической клетки.
— Мы так и будем говорить через всю библиотеку, или ты подойдёшь ближе? — фыркнула я. Каллен немного подумал, согласно кивнул и честно сократил между нами расстояние до одного шага. Я собралась что-то сказать, вдохнула воздух... и почувствовала острую необходимость закусить.
— Да ты пьян! — поражённо ахнула я, и Каллен согласно кивнул, смотря на меня честными глазами, алкоголь в которых плескался выше зрачков. Вот тебе номер — и как только Грегор проглядел? Этот старикашка всегда возникал через три секунды после открытия учениками бутылки с самогоном, честно спёртым из лаборатории. Собственно, других причин, почему я никогда не пила алкоголь, не было.
— Ну а я-то что? — обиженно пробурчал храмовник, вдоволь насмотревшись на всю непередаваемую гамму чувств на моём лице. — Грегор мне сам фляжку выдал, сказал, расслабься парень, тебе сегодня досталось. А потом Брайон... и Рик... и Станрад... и Винн ещё в конце догнала, вручила какую-то настойку... и ещё потом кто-то... Я тут где-то бутылки-то и оставил, чтобы все разом не таскать, тяжело же. Только забыл, где, — пояснил Каллен, осматриваясь по сторонам в поиске заветной заначки, а мне стали понятны причины его «скорбного» блуждания по библиотеке. Храмовник тем временем вытащил откуда-то из-под мундира серебристую флягу и потряс её над ухом. Там что-то глухо плеснуло. Тогда он отвинтил пробку и нюхнул. — Грегоровская, — констатировал Каллен и щедро ткнул флягой в мою сторону. — Будешь? — я не стала обижать его благородные душевные порывы, сама чувствуя основательную необходимость выпить, чтобы как-то примириться с сумасшествием этого мира. Я сделала щедрый глоток... Порождения тьмы?! Я резко подскочила, озираясь в поисках тварей, но тут до меня дошло, что этот замечательно-приятный звон в ушах не имеет никакого к ним отношения и расслабилась. Хо-ро-шо... На попытку Каллена забрать у меня из рук заветную фляжку, я отреагировала возмущённым писком, но потом всё-таки отдала, не забыв как следует приложиться на последок. В животике тут же стало тепло, а мир вокруг так и норовил помчаться в весёлой свистопляске, хотя я совершенно не понимала, зачем библиотечным стеллажам водить вокруг меня хороводы. Но они так старались, что я не стала обижать и их тоже. Все же тут такие хо-ро-ши-е-э-э...
— Каллен, слу-у-ушай, — я пошатнулась на ставших приятно ватными ногах и ухватилась на руку храмовника, чтобы не упасть. Тот с извечной ферелденской тоской во взгляде опять потряс фляжкой, теперь уже отозвавшейся жидкостью на самом донышке, сделал последний глоток и изобразил само внимание. — Ты же мне поможешь дойти до комнаты, да? А то я что-то как-то... — всё вокруг расплывалось, а шум в ушах набирал обороты, звуча сладчайшей музыкой. Если для порождений тьмы их переговоры имеют тот же эффект — я их понимаю.
— Помогу, — согласился он, вовремя поддерживая меня за плечи и почему-то множась в глазах — ну это правильно, хорошего храмовника должно быть много. Шесть штук в самый раз. — Вот только соображу, которая из дверей наша, и помогу. Откуда их тут вообще столько развелось? Непорядок... — мы, пошатываясь, отправились вверх по лестнице, напевая мелодию, стараясь, чтобы она была одна на двоих, но только у Каллена всё равно вечно выходила Песнь Света, а у меня — Зов архидемона.

Поднимите мне веки... Вчерашняя сцена в библиотеке почему-то не оставила у меня того самого похмелья, которым меня хором пугали мои товарищи, читая лекцию о пользе здорового образа жизни, видимо, двух глотков, с которых меня повело, для этого всё-таки недостаточно. Но вставать от этого было не легче. Кроватка, она же такая уютная, такая тёплая...
— С добрым утром, молодёжь! — бодро гаркнул Грегор, с ноги открывая дверь. Я моментально подпрыгнула в постели, расставаясь со сном, и дико вытаращилась на командора, грозно осматривавшего комнату. Что я опять сделала не так?! — Так, а где Каллен? — сбавил обороты седой храмовник, оглядываясь уже удивлённо.
— А он-то здесь причём? — недоумевающе хлопнула ресницами я. — Он меня до комнаты проводил и... — и куда делся? Я ничего не помнила с того момента, как мы, распевая на двоих уже одну песню, вломились в эту комнату, перед этим три раза пихнув дверь ногой, которая, вообще-то, открывалась на себя.
— Вот и мне доложили, что тебя он проводил, а потом никуда не выпроваживался, — тоном прокурора объявил мне Грегор, смеряя меня подозрительным взглядом — уж не использовала ли я бедолагу в каких-то страшных серостражнических ритуалах. Я уже хотела поспешно заявить, что, когда я видела его в последний раз, он был жив, но тут на соседней кровати за перегородкой раздалось чьё-то мощное посапывание. Мы, не сговариваясь, бросились туда и тихонечко застыли над мирно спящим Калленом. На две попытки его разбудить, храмовник отреагировал, послав нас первый раз к архидемону, а второй — к Грегору. После этого рыцарь-командор как-то смутился и отстал от подчинённого.
— А вообще хорошие у вас методы восстановления после стресса, — заметила я, скептически косясь в сторону Грегора.
— Проверенные поколениями храмовников, — согласился командор, то ли не услышав, то ли сделав вид, что не услышал сарказма в моем голосе. — Поверь, Солона, когда Каллен проснётся, ему будет так плохо физически, что страдать морально у него не будет ни сил, ни желания. Ну а когда отмучается, нальём ещё раз, и так до тех пор, пока...
— Пока у него не разовьётся алкоголизм, — безжалостно прервала я Грегора. Он как-то странно покосился в мою сторону, и я сама очешуела от собственной смелости, но не потеряла решительности во взгляде — я им просто так споить Каллена не дам!
— Тут ты права, — печально вздохнул командор, всё-таки признавая мою правоту. Я осторожно выпустила воздух из лёгких — последнюю минуту я вообще не дышала, отчаянно сражаясь с храмовником взглядом. — Ну пока здесь побудет, а как Мор закончится, найду ему местечко потише. Гринфелл, например. Там хорошо: природа, речка, самог... — он поспешно хлопнул себя по губам ладонью, пока не сболтнул лишнего, и я даже вздрогнула — больно латной перчаткой-то, наверное. — Так, Амелл, тебя там на том берегу ждут не дождутся, иди отсюда... Пока я не начал сердиться, — поторопил Грегор меня, видя, что я не очень-то спешу исчезать с глаз его. Я сглотнула, вытянулась в струнку и исчезла вместе со всеми вещами быстрее, чем Мурзик говорит «гав».

*Интонации оригинальной озвучки отличаются от русской.