Телохранители

Хоук раздражённо металась по комнате. Шаг, другой, третий, разворот; шаг, другой, третий, разворот… Позвякивала цепь, змеясь от вбитого в стену крюка до широкого металлического кольца на шее магессы; тюфяк проминался под её весом, мстительно впиваясь колкими соломенными остинками в босые ступни Мэриан, что лишь подхлёстывало её злость.

Какой ублюдок её похитил и запер здесь? Храмовники? Работорговцы? Маги крови? А может, тот не пойманный ею убийца из литейной? Или всё гораздо проще, и это дело рук её телохранителя? Они с ним на днях опять поспорили на извечную тему «магия — зло», вдруг Фенрис решил перейти от слов к делу? Добавил сонное зелье в свой подарок — «Вино из крови и слёз рабов» — а после, когда на лестничном переходе к его имению её сморил сон, перетащил в свой погреб и запер в одном из потайных схронов. Их много в его особняке; он сам ей показывал как-то, говоря, что его злокозненный бывший хозяин не брезговал контрабандой и работорговлей.

Остановившись, Хоук тряхнула головой и зло выругалась. Задница Андрасте! Если бы всё было так просто! Но эльф не мог знать, когда она попробует его вино. Не живёт он в её имении, как полагалось бы порядочному телохранителю. Всегда уходит ночевать в свою развалюху. Независимость свою демонстрирует, упрямец остроухий. А ей каждый раз приходится либо самой к нему плестись, либо записки с посыльным отправлять. Да и то, не словами писаные — знаками особыми, потому что этот гордец читать не умеет. Она пытается его научить, но дальше знания букв дело пока не идёт. И чтобы подстегнуть его усердие, она иногда подшучивает над ним и пишет послание словами. Забавно наблюдать, как эльф делает вид, что прочёл его…

Мэриан вздохнула, садясь на тюфяк и обнимая колени руками. Нет, не стал бы Фенрис её запирать здесь, ошейник на неё надевать и блокирующим магию зельем поить. Уж настолько она его успела изучить за полгода их знакомства. Не того он склада человек, чтобы нож в спину вонзать. Неважно, образно или в действительности. Вот чьё-нибудь сердце раздавить рукой прямо в груди — это да, это за ним водится. Особенно у мага или работорговца. Может быть, она натравит эльфа и на владельца этого вот помещения — Хоук готова была всё своё имение вместе со свежеприсвоенным титулом прозакладывать на то, что этот схрон принадлежит работорговцу. Слишком уж специфично он обустроен: каменный мешок размером семь на десять футов и высотой примерно в полтора её роста, с отверстием для нечистот в полу и дырой воздуховода под потолком — чтобы живой товар не задохнулся. Жаль, что она не маг-оборотень. Бодан рассказывал, что одна из спутниц Героя Ферелдена умела оборачиваться даже осиным роем. Вот бы ей сейчас так же — рассыпаться сотней сердито жужжащих ос и, дождавшись похитителя, вонзить в него сотню жал, накачивая мерзавца ядом, а после — фьють в воздуховод, и ищи ветра в поле…

Мэриан досадливо поморщилась. Собственное бессилие и нехватка информации для вырабатывания плана дальнейших действий неимоверно раздражали деятельную магессу, вынужденную проводить время в бесплодных попытках угадать, где она, кто её сюда и с какой целью.

Ругнувшись, Хоук раздражённо рванула ошейник. Он был подбит мехом и на горло не давил, стесняя дыхание скорее самим фактом своего присутствия на шее: до сих пор Мэриан как-то не доводилось носить подобное «украшение» и сидеть на цепи, словно наказанный мабари. Да и цепь-то какая — прочная, звенья толщиной в мизинец — огра удержит, а не то что человека. Приятно, конечно, когда твои враги тебя боятся и ценят, но уж лучше бы недооценивали. А то и на цепь посадили, и амулеты с кольцами отобрали, и зельем опоили — во рту до сих пор стоит мерзкий травянистый привкус. Или просто «на всякий случай» — Мэриан вовсе не кричит на каждом углу о том, что у неё есть магический дар, но все ведь наслышаны о том, что у новоявленной графини Хоук отец был магом. Или похитители знают точно, что она магесса.

Без магии Хоук чувствовала себя беззащитной и… обворованной, что ли. Будто вернулась она домой, а там ни мебели, ни людей, лишь гулкая холодная пустота. И точно такая же пустота сейчас разрасталась внутри неё, холодя душу и наполняя её отчаяньем. Вдруг это навсегда? Вдруг у неё больше никогда не получится создать ни одного, даже самого простого, заклинания? От этой мысли перехватило горло и защипало глаза, Хоук вновь нервно поправила ошейник и задышала часто-часто, борясь с паникой. Нет, такого не может быть, чтобы магия покинула её навсегда. Это ведь не Усмирение, это всего лишь зелье… Травки да водичка. Но вдруг… Да она тогда ублюдку, опоившему её этой отравой, голыми руками яйца оторвёт!

Мысли опять заскакали испуганными нагами. Кто он? Что ему нужно от неё? Хочет получить за неё выкуп? Продать в рабство? Свести счёты за прошлые поражения? Или это малефикар, и он собирается принести её в жертву? Может, это родовая месть Амеллам? Или подобным образом её просто пытаются нанять для решения какой-нибудь очень и очень деликатной проблемы?..

Хоук насторожилась — ей показалось, что где-то что-то скрипнуло. Она затаила дыхание и прислушалась. Скрип повторился, сопровождаемый шорохом трущегося о камень камня, и дверь её узилища отъехала в сторону. Мэриан быстро поднялась на ноги и встала, сложив руки на груди и надменно вскинув подбородок: не хватало ещё смотреть на похитителей снизу вверх, как беспомощная жертва. Перекинула цепь за спину, чтобы её не было видно, и сделала вид, что ошейник — это такое украшение, а босые ноги — причуда. Кто бы ни был её похитителем, он знает о ней как минимум то, о чём сплетничают по тавернам и в богатых домах. Значит, надо показать ему то, что он ожидает здесь увидеть, — высокомерную аристократку со странностями: нелюдимая и малообщительная дочь мага-отступника, ферелденская беженка, владелица половины Костяной Ямы, ходившая в экспедицию аж на Глубинные тропы и вернувшаяся оттуда с полными мешками золота, получившая титул графини… В общем, экзотична не менее, чем прирученный виверн герцога де Монфора.

Сердце её невольно ёкнуло и забилось где-то под горлом, когда дверной проём закрыла высокая широкоплечая мужская фигура, макушкой достающая до верха входа. Футов семь роста, не меньше. Натуральный огр. Только в кожаном доспехе и с мечом. Мужчина вошёл внутрь, заняв чуть ли не треть помещения, и остановился невдалеке от входа. Его смуглое лицо своей шириной и наколотыми на нём татуировками наводило на размышления о том, что в роду этого «огра» затесались не то хасинды, не то ещё какие-нибудь обитатели малоисследованных южных земель.

Хоук лишь на миг задержала на нём взгляд, сразу определив, что этот переговоры вести не будет: он либо телохранитель, либо для того здесь, чтобы запугивать её (а скорее, совмещает обе этих функции), и сосредоточила всё своё внимание на его спутнике. Рассмотреть ей удалось немного — второй из предосторожности предпочёл остаться по ту сторону проёма. Хоук даже не поняла, мужчина там или женщина, виднелись лишь светлые пятна на месте лица и рук, всё остальное сливалось с темнотой, из чего Мэриан сделала вывод, что одет он в чёрное.

Проникающий внутрь воздух, ощутимо пахнущий подгнившим деревом и кислым вином, дал Хоук дополнительную пищу для размышлений, потребив которую, Мэриан сделала вывод, что место её заточения действительно находится в погребе какого-нибудь особняка. Глубоко вздохнув, она ринулась в бой:
— Потрудитесь объясниться, господа!
— А ты думал, она будет рыдать и биться в истерике, — насмешливо пророкотал «огр», обращаясь к тёмному дверному проёму.
— Какая разница? — произнесено это было звучным мужским голосом, заставившим Хоук предположить, что этот мужчина примерно её ровесник, и что он не из местных — акцент в его речи не просто угадывался, он в ней преобладал. — Пусть бравирует. Так даже лучше: не придётся тратить время на утешения.
— Я жду объяснений! — повторила Хоук, одновременно пытаясь припомнить, где же она слышала похожий акцент. Ведь совсем же недавно…
Вместо ответа «огр» шагнул вперёд и протянул Хоук лист бумаги и чернильницу с пером. Рука его повисла в воздухе — Мэриан смотрела мимо него, в дверной проём, не собираясь ничего брать, пока ей не скажут, что именно от неё требуется.
— Напишете письмо, — соизволил объяснить второй мужчина, верно поняв её взгляд, — и через какое-то время будете свободны.
— Хотите получить за меня выкуп? — предположила Мэриан, пытаясь выведать у них как можно больше информации.
— Вы сами всё узнаете, когда начнёте писать. Да возьмите же перо с бумагой, наконец! Разве вам не хочется быстрее выбраться отсюда?
— Ну так просто выпустите меня, и всё!
— О нет, моя дорогая монна Хоук, не всё так просто. Вы пока ещё нужны нам.
— Может, хотя бы представитесь и выйдете на свет? Мне неудобно обращаться к дверному проёму.
— Нет, монна, не представлюсь и не выйду. Мы не на королевском приёме, чтобы раскланиваться друг с дружкой и спрашивать, как поживает двоюродная тётушка троюродного кузена. Считайте моё инкогнито гарантией того, что вашей жизни ничто не угрожает. Ну, конечно, если мы получим от вас то, что нам нужно. И для этого вам всего лишь нужно написать письмо.

Поняв, что ничего он ей не скажет, и проще будет действительно выслушать то, что он ей начнёт диктовать, Хоук взяла из рук наёмника перо и бумагу, оставив ему чернильницу — пусть держит, она не собирается корячиться на полу.
— Повернись, буду писать на твоей спине, — приказала ему Мэриан, заработав его хмурый взгляд.
— Повернись, — подтвердил второй мужчина, — мы совсем забыли о письменном столике для благородной монны, а на каменном полу ей сидеть будет неудобно — благородные ножки заболят. — Голос его так и сочился ядом. Но зато Мэриан поняла, что этот «второй» на самом деле главный.
— Я бы эти ножки… — пробурчал воин, неохотно поворачиваясь к Мэриан спиной.


Посыльный с запиской от Хоук застал Фенриса обедающим. Собственно, эльф ждал это послание с самого утра: ещё вчера Мэриан говорила, что ей нужно съездить на Костяную шахту, и она позовёт его тогда, когда освободится от домашних хлопот. Но, по-видимому, сегодня домашние хлопоты оказались ей не по силам, заставив основательно повоевать с ними.

Отпустив мальчишку-посыльного, Фенрис прямо на пороге вскрыл свиток. И нахмурился: похоже, Мэриан вновь решила поиздеваться над ним, написав послание словами вместо принятых меж ними обозначений. Дёрганый, угловатый почерк мало походил на мелкие, аккуратные буквы, обычно выходящие из-под её пера, и всё же казался принадлежащим магессе.

Спрятав письмо в подсумок, Фенрис поспешил в особняк Хоук… лишь для того, чтобы выяснить, что Мэриан куда-то ушла ещё утром. Значит, послание она отправила ему уже из другого места. Эльф разозлился. Венхидисс! Что за игры в угадайку? Неужели это настолько секретно, что нельзя было приказать посыльному передать Фенрису на словах хотя бы её местопребывание? А теперь ему придётся показывать письмо Авелин или Варрику, чтобы прочитали и сказали ему, что в нём написано!

Или не придётся. Вот возьмёт и никуда не пойдёт! И скажет потом Хоук прямо в её недовольное лицо, что нечего слать ему письма, раз он пока ещё не научился читать. Сама виновата. А у него сегодня будет свободный день! И Фенрис, раз уж всё равно оказался недалеко, направился на рыночную площадь — пополнить запасы еды, поглазеть на оружие, да и просто побродить в толпе. Ему нравится наблюдать за людьми, нравится быть среди них и одновременно отдельно, самому по себе. И теперь он может беспрепятственно ходить по всему Верхнему городу, не опасаясь внимания к себе со стороны стражи: щиток с гербом Хоук на его поясе даёт понять всем любопытным и бдительным, что он — слуга графини Мэриан Хоук.

Его уже даже не коробит слово «слуга» в свой адрес. Ну почти не коробит. Это всего лишь маска, доспех, защищающий его от блюстителей закона. Хотя, неизвестно, как бы он отреагировал, если б Мэриан назвала его слугой наедине и всерьёз.

Скользнув взглядом по лавке Жана-Люка, где Хоук иной раз заказывала платья, эльф вспомнил, как долго он раздумывал, стоит ли попадать в услужение к кому бы то ни было, даже к такой, как Мэриан. Даже если она и сказала, что это будет лишь формальностью, и он сможет в любой момент отказаться. Что ж, он решил рискнуть и, похоже, не прогадал. Благодаря Хоук у него теперь есть постоянный источник дохода; благодаря Хоук у него теперь есть возможность свободно ходить, где ему вздумается, не боясь того, что его возьмут под стражу, приняв за бродягу; благодаря Хоук он может не опасаться наёмников Данариуса и жить в его особняке; благодаря Хоук… Венхидисс! Вздохнув, эльф направился к лестнице в Нижний город. Надо хотя бы узнать, что в её письме. А уж потом решать, следовать написанному или проигнорировать его. Заодно он выяснит, не заходила ли Мэриан в «Висельник» и не позвала ли с собой Изабеллу на какие-нибудь незапланированные подвиги или просто «пройтись по лавкам, шляпки примерить».


…Нужен он был ей, как нагу статуя Андрасте. Телохранитель, не Фенрис. Эльф-то необходим: после того, как Авелин назначили капитаном стражи, а ворчун Карвер ушёл к храмовникам, Хоук стало очень не хватать поддержки мечника в сражениях. И Фенрис, жаждущий выплатить долг, оказался очень кстати. А идея с телохранителем наполовину принадлежала её матушке, которая дочери все уши прожужжала о том, что «не подобает теперь такой знатной женщине, как ты, ходить по городу без сопровождения» и что слуги, следующие за богато одетой дамой, — это верный признак финансового благополучия её рода и нечто само собой разумеющееся. Мэриан нехотя согласилась с её доводами. В высшем свете её и без того считали эксцентричной особой, надо было как-то выправлять положение. Повышенный интерес к своей персоне раздражал и нервировал магессу, следующую отцовскому наказу «не привлекать внимание» с тех самых пор, как у неё проявился магический дар. Что ж, слуга — это меньшее зло по сравнению с запланированным её матушкой замужеством. Уж лучше она уступит ей в первом, чем во втором.

И Хоук задумалась о найме человека, который мог бы сопровождать её в городе и за его пределами и которому она могла бы доверять вообще и доверить знание о своём магическом даре. Ведь как ни скрывай его, а тот, кто постоянно рядом и присматривает за тобой, обязательно узнает правду. Значит, наилучшим выходом будет поискать такого человека среди тех, кто эту правду уже знает. Фенрис подходил идеально: ему не приходилось скрываться, как Андерсу, он не был почти постоянно занят какими-то таинственными, но очень прибыльными делами, как Варрик, в конце концов, он не страдал ни рассеянностью Мерриль, ни развязностью Изабеллы. Да и привлекателен он, что и говорить. Стройный, зеленоглазый, с открытым, внушающим доверие лицом с правильными чертами. Приятно посмотреть. И послушать — голос у эльфа глубокий, низкий, с волнующей хрипотцой. Даже произносимые таким голосом тевинтерские ругательства звучат, как музыка. А ещё ей почему-то было приятно узнать, что эльф ни с кем не встречается.

И даже то, что в Верхнем городе незнатным людям запрещено носить боевое оружие, было плюсом: Фенрис единственный в своём роде воин (по крайней мере, о других «лириумных призраках» ни самой Мэриан, ни её знакомым ещё не доводилось слышать), который голыми руками способен убить едва ли не быстрее, чем другие мечом или заклинанием. Конечно, её основной телохранитель — магия — и без того всегда с ней, но чем меньше она ею пользуется, тем меньше шансов, что однажды её пригласят в Казематы, и она оттуда больше никогда не выйдет.

Так что, наняв его, она убьёт одной стрелой не двух, а целую стайку зайцев: подтвердит свой статус наличием сопровождающего её слуги; даст понять матери, что не пропускает её слова мимо ушей; сможет не опасаться, что новый слуга, узнав о её магическом даре, тут же побежит за храмовниками; предоставит Фенрису постоянный доход; по мере возможности присмотрит за тем, чтобы с эльфом не случилось беды — не всё же Варрику спасать от неприятностей их менее благополучных общих знакомцев. Гном и без того платит Обществу за то, чтобы они не трогали Мерриль и Андерса. Варрик и Фенриса пытался пристроить, но этот упрямец отказался. Он и её предложение обдумывал чуть ли не неделю, Хоук уж было решила, что и ей он ответит отказом, но нет, на сей раз эльф согласился.

И вот уже почти два месяца он в новом качестве слуги (главное, случайно не назвать его так наедине — Хоук не представляла, что тогда произойдёт, учитывая маниакально трепетное отношение эльфа к своей свободе) сопровождает Мэриан в городе и в поездках на шахту, сверкая её гербом на щитке, прикреплённом к поясу. Ходить в сопровождении Фенриса — почти то же самое, что гулять с мабари: они больше молчат, чем разговаривают, эльф на удивление серьёзно относится к своим обязанностям телохранителя и не любит, когда его начинают отвлекать разговорами. Для этого есть вечера, которые они проводят, беседуя за бутылкой хорошего вина из его погреба.

Взаимовыгодная сделка — вот как поначалу рассматривала Мэриан их с Фенрисом отношения, которые в последнее время начали перерастать в дружбу… или даже нечто большее. Матушка подозрительно косится и на всякий случай заводит своё уже набившее оскомину «не подобает», Варрик усмехается, строча что-то в блокноте, Изабелла подначивает и даёт советы…

…Всё это было, но больше ничего этого не будет. Никогда. Ни солнца над головой, ни ворчания Карвера, ни матушкиного «не подобает», ни редких улыбок Фенриса, ни шуток Изабеллы… Интересно, её убьют прямо здесь или где-то ещё?.. Смаргивая набегающие слёзы, Мэриан невидяще смотрела в потолок и вспоминала недавний разговор с похитителями, пытаясь понять, почему в итоге всё получилось именно так…



…Услышав, что именно она должна написать и кому предназначается это послание, Хоук в удивлении уставилась в темноту проёма, где таился диктующий эти строки мужчина.
— То есть этим письмом вы собираетесь заманить сюда моего слугу? Но зачем?
— Я не знаю, известно ли вам, что Фенрис — беглый раб, или эльф умолчал об этом, но факт остаётся фактом: у него есть хозяин, и он очень хочет вернуть назад свою собственность.
— Ну и что? Мы не в Тевинтере, здесь нет рабства, и Фенрис теперь свободный человек… то есть свободный эльф! И сам может выбирать, кому служить. Но я всё равно готова официально выкупить его. Пусть ваш хозяин назовёт свою цену. Хотя для совершения этой сделки вовсе не было нужды похищать меня и содержать в столь варварских условиях!
Слуга её таинственного похитителя выпрямился, смахнув со спины бумагу, повернулся и принялся с любопытством разглядывать Мэриан, будто диковинного зверя увидал.
— Продать вам Фенриса? — искренне удивился его хозяин. — Да вы шутите, монна Хоук. Если б господину Данариусу нужны были деньги, он уже давно вышел бы на вас с подобным предложением. Он знает, что вы приручили его волчонка.
— А что же тогда делать? — жалобно спросила Хоук, вновь надевая маску эксцентричной аристократки, падкой на всё необычное. — Мне он тоже нравится. Эти его лириумные татуировки просто очаровательны. А может, я заплачу вам, и вы скажете его хозяину, что не смогли поймать Фенриса? А то и вовсе не вернётесь, а начнёте новую жизнь где-нибудь ещё — я не поскуплюсь, поверьте.
— Он что, так хорош в постели, что вы готовы заплатить за беглого раба целое состояние? — ехидно вопросил мужчина.
— Неприлично расспрашивать благородную даму о её любовниках, — мягко укорила его Хоук.
— Ну если вам нужна в слуге необычная внешность, то вместо Фенриса вы можете взять моего слугу. Он наполовину хасинд, его тело тоже покрыто татуировками. И он неутомим в любовной игре.
— Сами проверяли? — не удержалась от шпильки Хоук. — Или вашему слуге свойственно хвастать своими победами? Тогда он мне не подходит. К тому же он не такой красивый, — капризно добавила она, окидывая мужчину разочарованным взглядом.
— Ты мне тоже не нравишься, слишком тощая и норовистая, а я люблю женщин грудастых и широкобёдрых, они не такие дерзкие на язык, — не выдержал задетый её нелестной характеристикой телохранитель.
«Изабеллу бы тебе в любовницы! — подумала Хоук. — Она бы твои иллюзии живо развеяла…» А вслух оскорбилась:
— Да он ещё и непочтительный! Нет, меня такой обмен не устраивает. И вообще он не эльф…
— Всё, мне это надоело! — повысил голос тевинтерец. — Каспар, отойди от неё!
Слуга послушно вышел за порог, напоследок бросив на магессу откровенно враждебный взгляд.

Хоук осознала, что зарвалась, забыв, что перед нею не добродушный Варрик, и сейчас ей напомнят, кто здесь хозяин. Она метнулась влево и вжалась в стену, выставив перед собой согнутые в пальцах руки, собираясь, если получится, выпустить молнию или огненный шар.

Внезапно её прошиб холодный пот, и почему-то стало страшно до слабости в теле и дрожи в ногах. Темнота за порогом, казалось, надвигалась на неё, готовясь окутать и растворить в себе. Ужас приливной волной накатил на магессу, поглотив сознание. …Страх потери близких, страх собственной смерти, боязнь звериных укусов, высоты, беспомощности, пыток и того неведомого, что мерещится иной раз во тьме… Пугающие образы наплывали на неё один за другим, заставляя полно прочувствовать малейший нюанс. Закричав, Хоук скорчилась на полу, схватившись за голову, — сам разум её будто выворачивался наизнанку, пытаясь исторгнуть этот ужас, погрузиться в блаженное спокойствие… Ещё немного, и Мэриан, возможно, сошла бы с ума, но заклинание прекратилось так же внезапно, как и началось, оставив её лежать дрожащим студнем. В горле першило, лицо было мокрым от слёз, сердце частило, в ушах стоял гул и звон…

— Да вы и вправду магесса, моя дорогая! — судя по голосу, маг был этим фактом обрадован. — Как вы в меня молнией-то запустили, а?! Ну так что, вы напишете письмо, или мне отдать вас в руки вашей главной храмовницы?
— Не надо, — прохрипела непритворно испуганная Хоук, поднимая взгляд на своего мучителя. — Я напишу…
— Сразу бы так. Ну-ну, монна Хоук, не переживайте, никто не собирается убивать ни вас, ни Фенриса. Ему всего лишь сотрут память. Вы тоже о нём вскоре позабудете, найдёте другого мужчину — это пустяк с вашей-то красотой и богатством, да и вообще связь благородной графини с беглым эльфийским рабом — это как-то… неподобающе, вы не находите?

Хоук находила, что у неё уже выработалась непереносимость слова «неподобающе», и вскоре она будет бить молнией каждого, кто произнесёт его. Да и покровительственно-снисходительный тон мага откровенно бесил. Пусть она и выглядит сейчас, как нищая бродяжка — босая, растрёпанная, валяющаяся на полу с задравшимся до бёдер платьем и с рабским ошейником на шее, — но никто не заставит тебя почувствовать себя униженным, если ты сам себе этого не дозволишь. Злость придала ей сил, и Мэриан смогла самостоятельно подняться, пусть и держась за стену. Гордо выпрямившись, хотя от пережитого ноги её всё ещё подламывались, а сердце кузнечным молотом билось о рёбра, посмотрела в упор на своих похитителей и произнесла:
— Что ж, раз ему не грозит смерть, то забирайте — я не собираюсь отдавать свою жизнь за его свободу. Но мне нужна компенсация. Деньгами или другим слугой — всё равно.
— Приятно встретить столь деловой подход к вопросу. К сожалению, лично я вам ничего обещать не могу — всё решает магистр Данариус. («А что ж ты мне тогда своего слугу в обмен на Фенриса предлагал?» — пронеслось в голове у Хоук). Но если вы поспособствуете поимке его раба, то, я уверен, он обязательно отблагодарит вас. Он очень щепетильно относится к вопросам собственности.
— И как именно я могу помочь вам?
— Если эльф что-нибудь заподозрит и не придёт сюда, сделаем вид, что вы сбежали от нас. А потом вы его напоите снотворным и передадите нам.

Хоук сделала вид, что раздумывает, но, конечно же, согласилась.

Да и был ли у неё выбор? Им известна её тайна, и в любой момент они могут сообщить о ней Мередит. Но пока она им нужна, они будут молчать. Значит, надо тянуть время и сделать так, чтобы Фенриса не поймали. Написать письмо? О да, она его напишет! Сами напросились…

Повинуясь хозяину, слуга протянул Хоук новый лист бумаги и перо и вновь подставил свою спину, широкую и плоскую, как стол. Мэриан положила на неё листок и старательно записала всё, что надиктовал ей маг, вслух предлагая поправки и объясняя, почему нужно написать именно так. Тевинтерец даже похвалил её инициативу. Знал бы он… Да когда Фенрис услышит то, что здесь написано, у него уши в трубочку свернутся! И хорошо бы эльф догадался прийти с письмом к осторожному и хитрому Варрику, подозрительному в силу специфики своей деятельности, а не к Авелин. У стражницы слишком уж прямолинейный подход к делу: грудь колесом, меч наголо и в бой, а там разберёмся. Это если она вообще поймёт, что это ловушка. А то отмахнётся от эльфа, занятая своими капитанскими делами… А Варрик без разведки сюда не сунется. Он, конечно, обхохочется и наверняка долго ещё будет цитировать содержание её послания, но пусть; лишь бы он не отпустил Фенриса на подвиги одного… «Ему всего лишь сотрут память…» — эти слова до сих пор эхом отдавались в ушах Хоук. Всего лишь? Его «всего лишь» убьют. Утрата воспоминаний равнозначна смерти, в этом Хоук была согласна с Фенрисом.

— Теперь подпишите и отдайте Каспару.

Хоук послушно изобразила вычурную загогулину, в которой лишь человек с богатым воображением смог бы распознать её имя. Впрочем, так она расписывалась всегда и уж в этом их обманывать не стала. Слуга забрал у неё письмо и передал хозяину. Маг подошёл ближе, фонарь высветил сначала чёрные сапоги, затем заправленные в них тёмные штаны и низ чёрного камзола. До лица свет не дошёл, оно так и осталось для Хоук смутным светлым пятном с тёмными провалами на месте глаз. Мэриан напряжённо наблюдала за тем, как из темноты вынырнули небольшие узкие ладони с гибкими длинными пальцами, похожими на щупальца кальмара, обхватили письмо и замерли. Кружевные рукава чёрной пеной вскипели вокруг по-женски тонких запястий. Эльф. Эльф-маг из Тевинтера; возможно даже, ученик Данариуса. Да Фенрис дар речи от радости потеряет, если ему удастся заполучить его и допросить.

Дочитав, маг свернул письмо и спрятал его в подсумок. Развернулся и скрылся в темноте. Телохранитель его тоже вышел, и Хоук ждала, что дверь закроется и её оставят в одиночестве, но этого почему-то не произошло.
— Я чуть не забыл о вашей не вовремя вернувшейся силе, — донёсся из темноты голос мага. — Надо бы вас временно обезвредить. Да и мне требуется восстановить потраченное…
— Да будь ты проклят! — крикнула Хоук, ощущая охватывающую её тело слабость. — Я ведь сделала всё, как ты хотел!..

Вскинув руки, она попыталась сосредоточиться и выпустить молнию или огненный шар, но даже это действие потребовало от неё усилий, руки стали тяжёлыми, будто на них повисли кандалы; мысли путались и ускользали. Сила утекала из неё — и жизненная сила, и магическая: маг выпивал её, как похмельный пьяница дармовое вино — жадно и быстро. Через миг похолодели пальцы и кончики ушей, затем подломились всё ещё подрагивающие после «Ужаса» ноги, и Мэриан осела на пол, обессиленно растянувшись на тюфяке. Сердце билось медленно и с трудом, сознание постепенно затуманивалось…

…И не откупиться, не вымолить пощады, не выслужить жизни, когда ты всего лишь наживка на крючке, заброшенном для ловли более ценной рыбы… И силы нет. И Фенрис её не спасёт. Не сможет. Не успеет. Спасение приходит вовремя лишь в байках Варрика. Оба её телохранителя подвели её…

— Хватит, пожалуй, пока вы не умерли раньше нужного срока, — голос мага доносился до неё будто через толстое одеяло.
— Станет скучно — кричите, я буду за дверью, чем смогу — развлеку, — насмешливо прогудел наёмник, и после этих слов она потеряла сознание.



Утирая слёзы, Хоук честила себя последними словами за свою самонадеянность — уж слишком она привыкла к тому, что раз она маг, значит, у неё всегда есть козырь в рукаве. Но на каждого шулера однажды найдётся более умелый. Как глупо она попалась, как глупо, что поверила в то, что её оставят в живых. И умрёт она так же глупо — в погребе, на грязном тюфяке, в рабском ошейнике… «Пока вы не умерли раньше нужного срока», — значит, они изначально не собирались оставлять её в живых и лишь игрались с нею. С чего она взяла, что они и без неё не смогут поймать Фенриса? Может, уже поймали… И скоро придут за ней…

Вот он, тот самый «крайний случай», о котором она иной раз думала, пытаясь угадать, что станет делать в подобной ситуации; он наконец-то настиг её, ехидно скалясь: «Ну, магесса, что станешь делать?» И вправду — что? Ей остаётся лишь ждать, пока её убьют. Ах, да, ещё можно договориться с демоном и порезвиться напоследок, наматывая кишки похитителей на их собственные шеи. Но в любом случае финал будет один — её смерть.

Значит, одержимость.

Мысль эта не вызвала ни отторжения, ни горечи. Усталость и отчаяние — вот всё, что владело ею сейчас. Хоук посмотрела на свои запястья. Голубые извилистые венки рельефно проступали сквозь тонкую кожу. Надо лишь решить, чем вскрыть их… Зубами? Или найти каменный выступ поострее? Или, может, лучше головой о стену?.. А впрочем, к чему такие сложности? Прокусить губу, и всё.

Прядь волос, выбившись из причёски, упала ей на щёку. Привычным жестом Хоук закинула её за ухо, но та вновь выскользнула и повисла сбоку, дразня взгляд. Мэриан раздражённо коснулась волос, утром аккуратно уложенных служанкой, а теперь висящих как попало, и её осенило. Шпильки! У неё в причёске должны быть шпильки!.. Холодными пальцами она зарылась в растрёпанный узел волос и нашарила две штуки. Неплохо, хотя изначально их было больше, но, видимо, они выпали, пока её несли сюда. А впрочем, для её целей и одной хватит.

Засмеявшись от облегчения, Мэриан поднесла шпильку к шее.


Эльф слушал читающего письмо гнома с изрядной долей недоверия и неловкости. Хотелось выхватить эту бумажку у Варрика и попробовать самому разобраться в сплетениях букв, чтобы глаза подтвердили, что там написано именно то, что слышат сейчас его уши. Нет, смысл послания был вполне невинен: Мэриан всего лишь сообщала, что ей будет нужно, чтобы Фенрис пришёл в некий особняк и сопроводил её ещё куда-то. Но оформлен он был в таких выражениях, что никто, прочитавший это письмо, не усомнился бы, что графиня Хоук и её слуга — любовники. Вспомнив некоторые обороты, Фенрис почувствовал смущение и одновременно острое желание услышать их когда-нибудь от Мэриан в свой адрес, произнесёнными осознанно и всерьёз. И было бы просто замечательно, если бы их никогда не видел Варрик…

— Кхм, эльф, признавайся, кто из вас кого заарканил? — гном поднял на него смеющиеся глаза. — Ты — Хоук, или она тебя?
Фенрис вскочил со стула и нервно заходил-забегал по комнате.
— Никто никого не арканил!
— Да? — Варрик скептически приподнял бровь.
— Да!
— Жаль. Но если ты не врёшь, значит, либо Хоук ждёт этого от тебя, потому и решила подстегнуть тебя этим письмом, либо она была пьяна и просто захотела пошутить — глянь только, как буквы окосели, пока она их писала, дыша на бумагу.
— Венхидисс! Значит, она слишком упилась вином и забыла, что я не умею читать и обязательно покажу её дурацкое письмо либо тебе, либо Авелин, как уже было пару раз!
— А в твоих словах есть резон, эльф. К чему писать… такое, если знаешь, что это увидят чужие глаза? Ведь если оно попадёт не в те руки, позора не оберёшься. Значит, либо Хоук пьяна настолько, что забыла об этом… что вряд ли, либо её заставили написать и это ловушка.
— Ловушка? — эльф остановился, удивлённо глядя на Варрика: ему-то подобное и в голову не пришло.
— А что, сезон охоты на лириумных эльфов уже завершён? Когда на тебя в последний раз нападали?
— Пару месяцев назад, — растерялся Фенрис, — как раз перед тем, как я принял предложение Хоук… Но она-то им зачем?
— Вот за этим, недогадливый ты наш, — Варрик постучал по письму ногтем. — Чтобы ты добровольно пришёл к ним, ничего не подозревающий и безоружный. А Хоук — умница — убедила их в том, что вы любовники, и разные ласковые словечки специально вставила, чтобы ты заподозрил, что это ловушка… если ты не врёшь, конечно, и вы всё-таки не любовники. А ты этот намёк чуть ушами не прохлопал!
— Да не любовники мы, — проворчал эльф, вновь опускаясь на стул.
— Ну и зря, — меланхолично заметил Варрик, заталкивая Бьянку в кожаный чехол и закрепляя его за спиной. — То, как она на тебя смотрит и как флиртует с тобой, доказывает, что наша малышка Мэриан к тебе неравнодушна. А ты всё тянешь и не торопишься воспользоваться плодами своей победы. Дождёшься, что она выберет Андерса. Он, знаешь ли, тоже времени зря не теряет — комплименты, помощь в изучении новых заклинаний… Всегда готов, всегда под рукой. Как у тебя Ривейни.
— Она не «у меня», — огрызнулся эльф, не понимая, с чего это гном сегодня такой назойливый и напористый, — она сама по себе. А тебе-то какая разница, с кем будет Хоук?
— Мне — никакой, — тут же пошёл на попятную хитрый Варрик. — Но когда в команде две девушки и два парня, и никто из них окончательно не определился, кто с кем будет, но зато все дружно флиртуют между собой, это вызывает излишнее напряжение внутри группы, что отвлекает от внешней угрозы…
Эльф подумал, что у него сейчас уши в узел завяжутся от выслушивания подобных сложносоставных предложений.
— Сказал бы просто, что волнуешься за Хоук.
— Скорее, волноваться следует за тех, кто её похитил. Меч возьмёшь? — и гном кивнул на скрытую за ширмой стойку, где хранилось разнообразное оружие. Тут были и обычные мечи, и двуручные, и кинжалы, и посохи, и щиты — не лучшие, но тем не менее любой из хороших знакомых Варрика мог выбрать себе здесь оружие по руке, если случалось так, что оно было срочно нужно.
— В Верхний город? — мрачно уточнил Фенрис. — Я же эльф. Не успеешь глазом моргнуть, как разоружат, а Хоук потом придётся штраф платить. Там ведь не всегда знакомые стражники дежурят.
— Действительно, о чём это я… Придётся мне с собой взять одноручный меч для тебя. Потому что гном с двуручным мечом ростом выше него самого будет выглядеть слишком вызывающе и привлекать ненужное внимание. Кстати, о вызывающе выглядящих… Выгляни-ка в общий зал, там Ривейни должна быть, надо бы и её с собой позвать. Пусть чуток развеется. А то она со скуки вчера чуть таверну не подпалила.

Из «Висельника» они выбрались через потайной ход: Варрик почему-то решил, что за Фенрисом могли следить. Они ещё пару раз ныряли в разные неприметные закоулки, чтобы отсечь возможную слежку, и в итоге добрались до нужного им дома буквально подворотнями и задними дворами.

Старый, почти полностью погребённый под какой-то вьющейся зелёной дрянью особняк выглядел напрочь заброшенным. Ни звука, ни огонька в окнах. Фенрис вместе с Варриком затаились у ограды соседнего дома, тоже сплошь оплетённой побегами неизвестной травы с дурно пахнущей листвой. Отдав эльфу меч, Варрик принялся молча проверять боеготовность Бьянки. Фенрис же в нетерпении обдирал с растения листья и разрывал их в клочья, ожидая, когда из разведки вернётся Изабелла.

На душе у него было тоскливо и тревожно. Кто знает, как похитители заставили магессу написать это послание и что с ней сделали потом? Ведь женщина обычно считается законной добычей всех захвативших её в плен… И титул не всегда спасает. А он в это время мечами в оружейной лавке любовался вместо того, чтобы сразу же к Варрику пойти! А вдруг её уже и в живых нет?.. Плохой из него телохранитель и никудышный друг — имея на руках адрес её заточения, он не успел спасти её лишь потому, что не умеет читать… Фенрис едва сдерживался, чтобы не кинуться к особняку, не дожидаясь тихого и незаметного возвращения Изабеллы.

«Тихого и незаметного?» Как же! Разве может Изабелла что-то сделать тихо? Там, где она появляется, всё встаёт вверх тормашками и идёт вразнос.

Звон разбитого стекла, крики, топот, громыхание доспехов — и вот она, Изабелла. Несётся на всех парусах, а за нею пятеро мужчин с мечами наголо.

— Редкое зрелище, — пробормотал Варрик, вскидывая Бьянку и прицеливаясь, — Ривейни убегает от симпатичных парней вместо того, чтобы флиртовать с ними.

«Клац!» — согласилась Бьянка, выпустив стрелу, уменьшившую количество «симпатичных парней» на одного.

А эльф, держа меч на отлёте, уже молча нёсся навстречу пиратке и её преследователям. Увидев его, Изабелла остановилась, развернулась и, вынув кинжалы, скользнула к преследовавшим её мужчинам. Те насторожились было, но, по-видимому, решили, что уж двоих-то они одолеют. Излишняя самоуверенность никого не доводит до добра, и вскоре последний оставшийся в живых головорез переменил точку зрения и бросился наутёк, но арбалетный болт оказался быстрее, и он улёгся на песчаную дорожку невдалеке от первого убитого.

— Там ещё остались? — Фенрис мотнул головой в сторону особняка.
— А я знаю? Я могу лишь сказать, скольких убила: одного у двери чёрного хода и двоих в комнате, а эти пятеро за мною увязались. Спроси вот этого молодчика, — и она ткнула носком сапога в бок ближайшему трупу… оказавшемуся вполне ещё живым, судя по громкому оханью.
Фенрис без церемоний ухватил его за горло и поднял вверх на вытянутой руке.
— Где она? — рыкнул он в лицо испуганному мужчине.
— В-в-в… п-п-п… подвале! — выдавил тот, даже не пробуя запираться и не сводя испуганно расширенных глаз с лица эльфа, на которое бросали мертвящий голубой отсвет наливающиеся серебристо-синим огнём лириумные татуировки.
— Она жива?
— Н-н-не знаю я! — вскричал мужчина, судорожно цепляясь за руку эльфа. — Двое… побежали туда, им был дан приказ… увести её, если дела… не так…
Фенрис молча сдавил пальцы на горле бандита, ломая ему шею, и, отбросив тело, ринулся к особняку.


На её счастье, шпилька оказалась прочнее, чем выглядела. Пусть не с первого и даже не с пятого раза, но замок на ошейнике поддался — скрежетнул, открываясь, и Хоук наконец-то сняла ненавистную железку и со вздохом удовольствия растёрла шею. Плечам сразу стало легко, и одновременно полегчало на сердце: не так уж она и беспомощна — спасибо Изабелле, научившей её некоторым премудростям воровского ремесла.

Теперь нужно подумать о том, как выбраться из схрона. Первый этап ясен — позвать Каспара, конечно же. Но как быть дальше? Ну откроет он дверь… а дальше-то что? Быстро ткнуть его шпилькой в лицо не получится: он опытный воин, тело его наверняка увернётся раньше, чем разум осознает угрозу. Да и если ей удастся проскочить мимо него, он всё равно её догонит — он полный сил мужчина, а она женщина, голодная и слабая. К тому же если с той стороны двери погреба есть ещё охранники, то все её трепыхания окажутся бесполезными. Попробовать соблазнить его прямо здесь и всадить шпильку в глаз? Тоже не годится. Во-первых, её дрожь пробирает при мысли о том, что она может попасть в его лапищи, и это отнюдь не дрожь желания. Не приведи Создатель! Во-вторых, вдруг, он увернётся? А если и не увернётся, то вдруг он даже в агонии успеет ей шею свернуть? Или закричит громко, и сюда другие головорезы набегут?.. В общем, нет у неё подобного опыта и прямо сейчас его получать не хочется.

Значит, придётся попробовать его усыпить. Способ тихий, действенный и многократно опробованный. Но хватит ли у неё силы для этого? И здоровья? Хоук была готова прозакладывать что угодно на то, что читать «Сон» ей придётся на собственной жизненной силе, а частично или полностью — это уж как повезёт. И ещё ей очень сильно повезёт, если она не умрёт после этого. Демоны его знают, сколько вытянул из неё этот тевинтерский ублюдок. Но ей нельзя ждать, пока она себя почувствует лучше: маг может заявиться в любой момент, да не один, а ей сейчас с двоими не совладать, не говоря уж о троих и более. Зато потом, если её задумка удастся, она может попробовать запереться в погребе или как-то спрятаться. Может, даже посчастливится найти тот потайной ход, которым сюда доставляется контрабанда.

— Эй! — откашлявшись, громко крикнула Хоук. — Есть тут кто-нибудь? Я пить хочу! И есть! — и сразу после этих слов она принялась читать усыпляющее заклинание.

Каспар появился так быстро, будто лишь её зова и дожидался. Под дверью, что ли, караулил?

Лишь только он возник на пороге, Хоук усилием воли ткнула в него заклинанием, будто кинжалом. От напряжения у неё потемнело перед глазами, зашумело в ушах и стало мокро в носу. Тёплые струйки потекли по губам и подбородку, она невольно облизнулась и почувствовала на языке металлическую сладость. Кровь. Её повело влево, и Мэриан оперлась дрожащими руками на пол, который почему-то начал раскачиваться из стороны в сторону. «Получилось или нет?» — встревоженно гадала она, изо всех сил стараясь не потерять сознание. Но шум падения тяжёлого тела и звучное «дзынь», с которым сломалось что-то стеклянное, подсказали ей, что своей цели она достигла. Раздавшийся через несколько мгновений храп утвердил её в этой мысли. «Получилось!» — возликовала она, утирая кровь рукавом платья.

Когда желудок перестал подпрыгивать к горлу, а тёмные пятна, мелькавшие перед глазами, выцвели и рассеялись, Хоук разглядела тушу слуги мага, лежащую прямо в проходе. Рядом с ним расплывалось тёмно-красное пятно, дразня обострившееся от голода обоняние магессы специфическим терпким запахом. Пламя фонаря режущими глаз огоньками отражалось в тёмных бутылочных осколках. То ли Каспар сам хотел распить бутылочку вина, то ли собирался поиздеваться над нею, напоив допьяна на голодный желудок… Хоук подползла к спящему и осторожно вынула у него из ножен кинжал.

Если за дверями погреба тоже стоит охрана, то всё бессмысленно — они моментально скрутят её, и кинжал не поможет. И магию использовать не получится — чудо уже, что она после этого заклинания не потеряла сознание. Ей бы сейчас что-нибудь поесть, чтобы сил поднакопить… Хоук вздохнула и покрепче сжала нож. Есть одно заклинание. Как раз на такой случай.

Она склонилась над спящим и поднесла оружие к его горлу. Не хочется ей этого делать, но и не сделать нельзя. Нет у неё такой роскоши, как выбор, когда на кон поставлены две жизни.


Они беспрепятственно проникли в имение через чёрный ход, которым ранее воспользовалась Изабелла. Шли осторожно, прислушиваясь и непрестанно осматриваясь. И держа оружие наготове — особняк большой, играть в прятки здесь можно долго, и неизвестно, сколько ещё головорезов скрывается в его стенах. Проверяли каждую попавшуюся на пути комнату — заглядывали в шкафы, за шторы, под кровати: не хватало ещё, чтобы затаившийся враг потом ударил им в спину. Но они прошли весь дом из конца в конец и никого не встретили. Должно быть, остальные бандиты заперлись в подвале вместе с пленницей.

Фенрис искал взглядом последствия стихийных заклинаний — красноречивые следы затушенного пожара, обугленную от удара молнии мебель, да хотя бы огромное мокрое пятно на ковре от растаявшего «ледяного конуса» — молчаливые свидетельства того, что здесь сражался маг. Их не было. И понимать это можно было как угодно. Что магесса почему-то не сопротивлялась. Что её принесли сюда сонной. Что Мэриан через потайной ход доставили сразу в погреб. Даже что её и вовсе здесь не было, а тот бандит солгал.

И вот наконец вход в погреб — тёмная деревянная дверь в металлической оковке.

— Так, стойте здесь, я кое-что проверю, — Изабелла начала внимательно обследовать саму дверь и каменный проём на предмет скрытых сюрпризов. — А то бывает… всякое.

Попадать под воздействие «всякого» не хотелось никому, и Фенрис с Варриком отошли подальше и смиренно дожидались вердикта пиратки — есть ловушки или нет.

— Чисто, — Изабелла осторожно подёргала дверь, оказавшуюся запертой, затем обернулась к мужчинам: — Ну что, будем вламываться с гиканьем и свистом или сначала попробуем поговорить с теми, кто там заперся? И кто из вас в этом случае будет вести переговоры — ты, Варрик, как наиболее поднаторевший в них, или ты, Фенрис, как тот, ради кого это всё и затевалось?
— Лучше Варрик, — тут же отозвался эльф, — если он не против.
Гном окинул дверь таким задумчивым взглядом, словно ему предстояло уговаривать именно её.
— Ну давайте попробуем. Отложим пока предложенные Ривейни «гиканье и свист» на потом и попытаемся пообщаться с похитителями, как цивилизованные люди с цивилизованными людьми. А мне очень хочется надеяться, что те, кто сейчас находится по ту сторону этой двери, считают себя таковыми и не причинят Хоук вреда, испугавшись нашего здесь присутствия…
— Варрик, — прервала его Изабелла, — хватит практиковаться в словоблудии, время не ждёт, давай ближе к делу. Пусть они выпускают Хоук, и мы все дружно пойдём в «Висельник», а то у меня там пиво осталось недопитым…

Фенрис вдруг осознал, что его спутники тоже беспокоятся за Хоук, пусть и не говорят это в открытую. За полгода он успел понять, что Варрик, когда нервничает, становится чрезмерно болтливым, а Изабелла предпочитает скрывать свою нервозность за довольно циничными шутками. И оттого, что все они сейчас испытывали схожие чувства, что все они пришли сюда ради одного и того же, Фенрис ощутил себя частью чего-то большего, чем просто группа из троих человек, двое из которых даже и людьми-то не являлись. Единство цели и мыслей сплотило их, сделало сильнее, чем просто трое любых стоящих рядом людей, каждый из которых сам по себе. Привыкший к одиночеству Фенрис внезапно понял, что значит «быть вместе».

Тем временем Варрик откашлялся и подошёл к двери вплотную. Несколько раз саданул по ней ногой — мало ли, вдруг не услышат, дверь-то выглядит толстой — и громко выкрикнул неожиданно низким голосом:
— Эй! Господа похитители! Я не прошу вас открыть, но, может, вы скажете, что вам нужно было от меня, раз вы прислали мне письмо, написанное моею госпожой?

Изабелла зафыркала, пытаясь скрыть рвущийся наружу смех, а Фенрис не сразу и понял, что Варрик решил вести переговоры как бы от его имени.

Короткая речь Варрика возымела мгновенный видимый результат — за дверью что-то скрежетнуло и зашуршало. Гном на всякий случай отскочил влево, Фенрис и Изабелла последовали его примеру. И только лишь они схватились за оружие, как дверь медленно открылась, и к ним вышла Хоук. Живая и невредимая, но в помятом платье и слегка растрёпанная. И с початой бутылкой вина в руке.

У Фенриса отлегло от сердца, и одновременно он ощутил лёгкую досаду. Она жива, с ней всё в порядке… И чего он беспокоился? Она ведь магесса, и, как она сама любит говорить, «её главный телохранитель всегда с ней». Она и без их помощи справилась. Это же Хоук!.. Новообретённое Фенрисово «вместе» вновь распалось на «я» и «все остальные».

— Ну, Хоук… — покачал головой Варрик, в кои-то веки неспособный выразить словами свои чувства.
— Лапушка, ты теперь нас так всегда будешь на гулянки зазывать? — усмехнулась Изабелла, оценивающе разглядывая пыльную бутыль в руке магессы. — Если да, то в следующий раз шли письмо сразу мне, а не Фенрису, только поменьше загадочности, а то мы не так тебя поняли.
— И я тоже очень рада всех вас видеть. Фенрис, подержи-ка, — Хоук сунула бутылку эльфу, и он машинально принял её. — Извини, Белла, — слабо улыбнулась Мэриан, отряхивая рукава от пыли, — что разочаровала тебя, но раз уж вы здесь, значит, мага вы уже убили… Или он сбежал?.. Нет?.. Хорошо. И почему мне кажется, что вы с ним не успели поговорить? А ведь ему было что тебе рассказать, Фенрис. Он из Тевинтера. Был. Едва ли не ученик Данариуса, а впрочем, он мне об этом не говорил, это уже мои домыслы. Может, он вообще был полноправным магистром, кто знает…
— Тевинтерский маг? — предсказуемо уцепился эльф за эту фразу, не прислушиваясь к дальнейшей болтовне Хоук.
— Ну да. Охота ведь шла на тебя. А я так, наживка. Насколько я поняла со слов его слуги, этот ублюдок собирался провернуть изощрённую операцию по твоей поимке, должно быть, для того, чтобы все его знакомые восхитились его умом. Он усыпил меня, напоил блокирующим магию зельем, приволок в погреб и надел ошейник, потом припугнул заклинаниями и заставил написать это письмо, чтобы заманить тебя сюда… кстати, извини за слишком игривый тон послания, но иначе бы ты не насторожился. А дальше планировалось после твоего пленения подкинуть мой труп в твой особняк, чтобы все думали, что это ты меня убил и потом сбежал…
— Слишком сложно, — вклинилась Изабелла. — Проще надо быть, особенно в таких вещах, как чья-либо смерть.
— Я тоже так считаю. Чересчур изощрённая схема. Он, похоже, не знал, что эффектность не равна эффективности.
— В общем, маг докрасовался, — пожала плечами Изабелла. — Туда ему и дорога, позёру. А чем ты замок на ошейнике вскрыла? У тебя где-то была припрятана отмычка? Или ты оглушила охранника и ограбила его?
— Шпилька, — улыбнулась Мэриан, извлекая из кое-как заколотых волос резную костяную палочку с металлическим наконечником.
— О! Мои уроки не прошли даром! — обрадовалась Изабелла. — Ну ладно, подождите чуток, я ещё пару бутылок прихвачу, а то что это за победа без мародёрства и трофеев?
— Бери сколько захочешь, мне не жалко! — крикнула Хоук вслед кинувшейся вниз Изабелле. — Всё равно хозяина этого дома Авелин потом посадит за контрабанду и работорговлю… и за то, что у него в доме трупы.
— А ты там ни с кем не успела станцевать? — поинтересовался гном. — Нам одна птичка начирикала, что к тебе двое гостей должны были прийти.
— Ломился кто-то, было дело. Хорошо, что я к этому времени уже успела освободиться и от ошейника, и от своего охранника и закрылась изнутри на засов. — И Хоук невольно потёрла шею, вспомнив неприятный опыт ношения рабских оков.

Фенрис увидел на рукаве её платья смазанные красно-бурые потёки и похолодел. Она использовала магию крови? Заключила договор с демоном?.. Или просто похитители били её, принуждая написать письмо, а она потом утирала рукавом разбитое в кровь лицо?.. Венхидисс! Да он же пытается оправдать магессу! И это вместо того, чтобы убить её, узнав, что его опасения подтвердились! Но сначала надо выяснить, так ли это.

— Хоук, — спросил он с напускной безмятежностью, — а как ты от охранника избавилась?
— Неужели при помощи обаяния? — «догадался» Варрик.
— И магии, конечно же. Ты ведь знаешь, Варрик, что магия вместе с обаянием действуют на людей лучше, чем одно лишь обаяние.
— Ты убила его магией крови? — не сдержавшись, спросил Фенрис. — Приняла помощь демона?
Излишне резко, похоже, спросил, раз Хоук ощетинилась:
— Разве я сказала, что убила его? — напористо и твёрдо произнесла она, не сводя с эльфа пристального немигающего взгляда. — Ведь ты знаешь, что я никогда не убиваю без крайней необходимости! Я сказала «освободилась»!
— Это можно понять по-разному, — отвёл глаза эльф, чувствуя облегчение оттого, что его подозрения не подтвердились. …Может, Хоук права, и он действительно слишком часто принимает желаемое за действительное, видя опасность там, где её нет?
— Можно, — смягчилась она. — Наверное, мне нужно было сразу сказать, что у мага был слуга, который меня охранял и которого я усыпила во время побега. Тогда-то у меня и пошла носом кровь от напряжения, и я утёрлась рукавом, с которого ты, Фенрис, прямо глаз не сводишь. Ну хочешь, покажу тебе руки, убедишься, что они чисты? Нет?.. Хорошо. А потом я парня связала и немного порасспрашивала. Ему повезло, что я нашла его недоеденный обед, а иначе я вполне могла закусить и им, выпив его жизненную силу, как вино… Что? Ну шучу я, шучу… Почти. Если бы дверь в подвал взломали, я бы без колебаний принесла его в жертву. Моя жизнь и жизнь моих друзей — в том числе и твоя, Фенрис — для меня дороже твоего доброго мнения о моей «магической непорочности». К тому же тогда я бы точно не стала одержимой, чего ты так опасаешься. Предлагаю захватить этого парня с собой — это со мной он не пожелал долго разговаривать, а уж тебе, Фенрис, выложит всё, как жрице на исповеди. В общем, он твой, поступай с ним, как захочешь. Он там, в погребе. Иди на свет фонаря, не ошибёшься.

Пряча взгляд, Фенрис кивнул и спустился по ступенькам, слушая затихающие смешки Варрика над словами Хоук о «магической непорочности». И только тогда заметил, что до сих пор держит в руках бутылку с вином, которую ему сунула Хоук. Нерешительно отпив из неё, эльф задумчиво побрёл вглубь погреба. Где-то справа звенела бутылками Изабелла, весело насвистывая какой-то фривольный мотивчик. А у эльфа в душе сейчас царили смятение и хаос. Сотни раз он представлял себе, как узнаёт о том, что Хоук применила магию крови. И всегда это оканчивалось одинаково — он убивал магессу, отработанным движением вонзая ей в грудь руку и давя её лживое сердце в кашу. Все маги одинаковы, все они ищут благовидные предлоги для использования магии крови… И вот, когда это почти случилось (а он ведь успел поверить в то, что она заключила сделку с демоном! Хорошо хоть, догадался сначала спросить…), он даже и не вспомнил об этом! И даже сам попытался найти оправдание крови на её рукаве. И причиной тому — возникшая между ними приязнь, и то, что он чувствовал себя виновным в том, что ей пришлось ждать помощи слишком долго. Ведь если бы он сразу поспешил с письмом к Варрику, если бы умел читать сам… Хорошо, что она справилась своими силами. А если бы стала одержимой?.. Эта мысль отозвалась неприятным холодком в сердце. «Обязательно научусь читать, в ближайшее же время!» — поклялся эльф. Чтобы в следующий раз в подобном случае его совесть была чиста, и он не искал оправданий преступлениям магессы, а действовал. Приняв решение, Фенрис поставил незаметно для него опустевшую бутылку на какой-то подвернувшийся под руку бочонок и со спокойным сердцем пошагал дальше, к мерцающему впереди свету фонаря у открытого контрабандного схрона.

Охранник, качественно связанный и с кляпом во рту, обнаружился лежащим у порога. Фенрис перешагнул через него и зашёл внутрь. Каменная комнатушка четыре на шесть шагов со старым тюфяком на полу, на котором мёртвой змеёй свернулась цепь с раскрытым рабским ошейником на конце… Фенрис схватил его и сдавил в руках, применяя всю отведённую ему лириумными клеймами силу. Два полукольца сплющились в полосу, а эльф ещё и скрутил её в жгут. И тут же брезгливо отбросил в сторону.

Впечатлённый его силой пленник послушно дал вывести себя из погреба и теперь угрюмо горбился рядом с наставившим на него Бьянку Варриком.

— Белла, выбирай быстрее, мы уходим! — крикнула Хоук в глубину погреба.
— Иду уже! — через миг каблуки пиратских сапог дробно прогрохотали по деревянным ступенькам, и раскрасневшаяся Изабелла появилась в проёме двери. Ни у кого не возникло сомнений, что во время своих поисков она приложилась к бутылке-другой — слишком уж ярко розовели её щёки, слишком весело блестели глаза, слишком довольно она улыбалась, нежно укачивая в руках небольшой винный бочонок.
— А ты не мелочишься, Ривейни, — присвистнул Варрик, оценив вместимость бочонка. — Помереть от жажды нам не грозит.
— А что это за красавчик тут у вас? — Изабелла окинула пленника вдумчивым оценивающим взглядом из-под полуопущенных ресниц. Тот приосанился, выпячивая могучую грудь.
— Ценная информация для Фенриса, — объяснил Варрик.
— А-а! Значит, не судьба, малыш, прости, — изобразив шутливый реверанс, Изабелла перестала обращать внимание на пленника. Зато тот не сводил с неё глаз. Фенрис не понял, отчего Хоук при этом засмеялась.
— Да пойдёмте уже! — нетерпеливо передёрнула плечами Мэриан. — Нам ещё мага нужно обыскать. И обувь какую-нибудь неплохо было бы найти, а то у меня ноги уже замёрзли…
Все дружно посмотрели вниз. Действительно, Хоук стояла на ковре босыми ногами.
— Да ладно, не надо делать такие лица, что я, босиком не дойду до ближайшего шкафа? — и магесса направилась к спальным комнатам, сверкая босыми пятками.

За ней потянулись остальные.

Сначала Фенрис, толкающий впереди себя связанного пленника и думающий о том, насколько сильно он попал под влияние Хоук и не пора ли отказаться от должности её телохранителя… чтобы стать ей другом и, возможно, больше, чем другом…

За ним шёл Варрик, бормочущий под нос, что сегодняшнюю историю стыдно рассказывать людям — слишком уж проста, неплохо бы оживить её парочкой демонов и парой десятков разбойников…

И замыкала шествие Изабелла, несущая под мышкой бочонок.
— Так кто из них кому телохранитель? — еле слышно мурлыкнула она себе под нос, переводя взгляд с привычно сутулящегося Фенриса на гордо выпрямленную спину Хоук. — И как скоро охраняемое тело поймёт, что его хранитель к нему неравнодушен?.. Эй, Варрик! — шепнула она, догнав гнома. — Пари заключать будешь?..