Когда Спящий проснётся

«Солнце красно поутру — моряку сидеть в порту», — шутила Изабелла, белозубо щерясь на восход. Уже который день солнце поднималось из-за горизонта красным, будто омытым кровью, но обещанных приметой штормов всё не было. Киркволл замер, захлебнулся неподвижным жарким воздухом.

Хоук задыхалась в кабинете наместника — в своем кабинете. Больше всего он напоминал прогретую печь, и даже открытые настежь окна и двери не приносили прохлады. Только зной.
Письма, счета, расписки и целое море мелких бумажек. Хоук раздражённо вытерла вспотевший лоб и перечитала последнюю расписку. Внешний долг города составляет десять миллионов золотых, и очень скоро в Киркволл слетятся, как вороньё на труп, улыбчивые банкиры.

— Хоук, ты не пробовала хоть иногда отдыхать? — на правах старого друга и капитана городской стражи Авелин вошла в кабинет без стука. Новая наместница с лютой тоской смотрела в стену.
— Отдыхать? Какой отдых?.. После смерти наместника верхушка как с ума посходила. Сожрали казну и не поморщились, им ещё и мало. В долги залезли, как бронто в жидкое дерьмо, а я теперь в этом барахтаюсь и пытаюсь не нахлебаться.
— Получается? — Авелин обошла стол и быстро пробежала глазами очередную долговую расписку. Оценив аппетиты, она присвистнула.
— Вот тебе и ответ, — глухо пробормотала Хоук. — А еще тевинтерцам что-то от нас надо. Они переписывались с Думаром, но из тех писем ни хрена не понятно. «Давайте же сделаем наше сотрудничество плодотворным во всех смыслах…» Авелин, Думар торговал людьми?
Капитан стражи, не ожидавшая такого вопроса, закашлялась.
— Хоук, ты что, перегрелась? Марлоу и работорговля? Я скорее поверю, что Изабелла ушла в монастырь. А тебе они что пишут?
Хоук устало пожала плечами и откинулась на спинку кресла.
— Ничего. Если не считать скромной записки: «Не лезьте, куда не следует. Теперь всё пойдет так, как того требует дело». Просто верх дипломатии.
— И что ты собираешься со всем этим делать?
— Сейчас? Ничего. Мне нужно в Казематы. Рыцарь-командор сказал, что нашёл что-то важное.
Авелин кивнула. Каллен был далеко не самым худшим вариантом. Во всяком случае, за ним пока что не замечалось паранойи и ненависти ко всем магам. Немногие храмовники могли похвастать хотя бы этим.

Казематы не слишком изменились с той ночи. Тела убрали, а вместо лириумного изваяния Хоук повелела поставить статую Мередит, отлитую из бронзы. Другое дело, что охранять было почти некого. Жалкая горстка усмирённых и несколько магов, слишком трусливых для того, чтобы сбежать с остальными, вряд ли несли городу хоть какую-то угрозу. Рыцарь-командор Каллен изредка шутил, что Орден храмовников сейчас больше похож на сторожевых мабари, доблестно стерегущих пепелище, с которого мародёры вынесли всё, что могло принести хоть какую-то прибыль.
— Вы хотели видеть меня, мессир?
— Да, монна наместница. Сегодня утром мы нашли вот это, — Каллен протянул ей плотно запечатанный конверт. — Он лежал у подножия статуи Мередит. Там какие-то… письма и страницы. Я не читал, — он упреждающе поднял руки. Хоук кивнула и достала из конверта исписанный лист.
— Это почерк Мередит, — заметил Каллен.

«…Постоянно слышу фразу: „Спящий не должен проснуться”. Что это значит? Есть поговорка: „Не буди спящего дракона”, то есть не играй с огнём. Боюсь, этот Спящий — я, и я не должна „проснуться”, узнать что-то. Неужели дело в заговоре? Не может быть, ведь это говорят не только маги, но и храмовники. А если это магия крови? Одержимость? Нет, нет и ещё раз нет. Ужесточить дисциплину…» — прочитала Хоук и задумчиво нахмурилась. Что-то в этих строчках показалось знакомым, и она поделилась сомнениями с Калленом. Тот озадаченно наморщил лоб.
— Я… Признаться, я не слышал этих слов ранее. Или не обратил внимания. Не знаю, не могу сказать.
— Ладно, — Хоук покладисто вздохнула и вытащила второй лист.
«…Мои ученики думают, что я ничего не знаю. Интересно, а как бы я мог столько продержаться на месте Первого чародея, если бы не знал? Иногда я смотрю на своё кольцо и чувствую… Да. Я всё это чувствую. Сколь же велико искушение, но меня останавливает последняя просьба умирающего: „Не дай проснуться тому, что спит”. Последние просьбы нужно выполнять…»
— Что за ерунда? — растерянно спросила Хоук. Каллен недоумённо пожал плечами.
— Я не знаю, монна наместница. Но мне это не нравится. Очень не нравится.
Хоук машинально попрощалась с рыцарем-командором и двинулась к лодке. Неожиданно она услышала чей-то надрывный плач и резко оглянулась. Возле ворот, ведущих к залу храмовников, скорчилась одна из торговок магическими побрякушками.
— В чём дело? Что с вами? — Хоук попыталась поднять женщину, но та лишь мотала головой и кричала сквозь слезы: «Моя магия! Он проснулся! Он забрал мою магию!»
— Я не знаю, что тут творится, — как-то очень спокойно отозвался Каллен, выбежавший на крик и теперь глядящий на рыдающую женщину. Хоук взглянула в его глаза и увидела в них только безграничный ужас.

Люди часто приходят на пепелище собственного дома. Что уж говорить о церкви? Едва в городе улеглись беспорядки, как прихожане потянулись к тому, что осталось от святого дома. Они опускались в пепел и склоняли голову в молитвах, а потом уходили домой — перемазанные в золе и саже, умиротворённые и пугающие. Хоук и Авелин молча глядели на эту процессию, дожидаясь, когда уйдёт последний человек.
— Знаешь, я всё ещё считаю эту затею дурацкой. Подумай сама, после такого взрыва вряд ли что-то осталось, — с сомнением протянула Авелин, подходя ближе. Хоук дёрнула плечом и присела на корточки, водя рукой по земле и поднимая в воздух тучи пепла.
— Если даже в Лотеринге, в церкви, был запасной выход, то почему бы ему не быть здесь?
— Ты и вправду веришь, что кто-то мог успеть спастись?
— Пока не попробуем — не узнаем, ведь так?
— Тебя только могила исправит, — проворчала Авелин и со вздохом опустилась рядом с Хоук. Вскоре её пальцы нащупали что-то странное — будто бы железное кольцо, приваренное к земле.
— Ты нашла! — радостно вскрикнула Хоук, и они вдвоём потянули за кольцо. Крышка люка, скрипнув, поднялась, и Хоук с Авелин уставились в зияющий провал.
— Подожди. Я сейчас возьму факел, и мы войдём. Но только вместе. Не вздумай лезть сама, — назидательно произнесла Авелин, оглядываясь. Хоук закивала, глядя в пустоту. Отчего-то в ней зрела уверенность, что именно тут она найдёт ответ на все свои вопросы.
 
Лаз был узкий, и, судя по густой паутине, им никто так и не воспользовался. Не успели или не знали? Хоук поморщилась: кажется, он проходил под отхожим местом, а служители Андрасте, к сожалению, испражнялись не розовой водой и цветами.
— В любом, даже в самом святом человеке всё равно найдётся куча дерьма, — назидательно прогундосила Авелин, зажимая нос. Хоук кивнула, и тут её пальцы ощутили нечто, отличающееся от шершавой каменной стены, возле которой они шли.
— Посвети, тут, кажется, дверь.
Авелин осторожно поднесла факел ближе, и в его неровном свете Хоук разглядела металлическую дверь с изящной ручкой в форме когтистой лапы.
— Будем ломать? — Авелин опустила вторую руку и вновь поморщилась от царившей в этом месте вони.
— Погоди, она не заперта, — Хоук осторожно толкнула дверь, и та, вопреки ожиданиям даже не скрипнув, отворилась.
— Н-да, Хоук, весь твой улов — церковно-приходские книги. Неоценимая помощь для наместницы, не спорю, — хмыкнула Авелин, поднимая факел повыше и разглядывая высокие, до самого потолка, полки, забитые толстыми книгами.
— Даже не подозревала, что ты такая ехидная, — пожаловалась Хоук, поднимаясь на цыпочки и пытаясь прочитать даты. — О, смотри, вот это более свежая, за последние десять лет…
— А это не похоже на приходскую книгу… — задумчиво произнесла Авелин, поднимая что-то с пола. Это что-то оказалось тонкой книгой в чёрном переплёте с еле видными золотистыми буквами на корешке. — «Деяния Магистров Империи во славу её», автор неизвестен.
— Давай сюда, — пропыхтела Хоук, стаскивая тяжёлый фолиант с полки. — У меня сегодня будет вечер чтения. Хочешь — присоединяйся.
— Нет, спасибо. Я лучше Доннику сама что-нибудь почитаю на ночь.
Авелин со вздохом пропустила Хоук, нагруженную книгами, вперёд и плотно закрыла дверь. Сам ход, как ни странно, шёл дальше вниз, и на миг Авелин почудилось, что кто-то смотрит на неё из тьмы. Помотав головой, она решительно двинулась назад, к свету.
— Погода меняется, — странным голосом заметила Хоук, вылезая из люка и подавая руку Авелин. Та оглянулась и передёрнула плечами. Поднялся ветер. Такой же жаркий и душный, он не принёс прохлады, а лишь поднял в воздух клубы пепла, запорошив глаза.
Тихо переговариваясь, Хоук и Авелин поспешили в Крепость наместника.
Ветер, поднявшийся так неожиданно, стих. Киркволл молчал. Ждал.

Хоук, тихонько проклиная себя за упрямство, а Владычицу Церкви за ужасный почерк, близоруко щурилась, почти что прижавшись носом к пожелтевшим от времени страницам. Ничего необычного. Дата рождения — имя — дата смерти. Она уже хотела захлопнуть этот пыльный том и наконец-то лечь спать, как вдруг глаз зацепился за слишком ровный, будто под копирку написанный столбец. Десять детей одного возраста умерли в один и тот же день. Хоук встряхнула головой и проверила соседние страницы. Да, несколько смертей в один день не были редкостью, но так ровно… Решительно хлопнув ладонью по странице, Хоук поднялась из-за стола и, не обращая внимания на занывшую поясницу и головную боль, поспешила в Казармы, надеясь, что Авелин ещё не ушла.
Видимо, Создатель благоволил к трудоголикам, потому что Хоук поймала Авелин буквально на пороге.
— У вас же есть архив всех преступлений? Раскрытых, не раскрытых, любых?
— Разумеется. Но зачем тебе…
— Потом. Я всё скажу потом.
— Хоук, я вообще-то домой иду. И тебе советую. Ты на себя в зеркало глядела?
Хоук замотала головой и вцепилась Авелин в руку. Та тяжело вздохнула и повернула назад.
— Я надеюсь, причина у тебя веская, — пробормотала Авелин, отпирая свой кабинет. — Вот. Вся стена сбоку и позади тебя. Наслаждайся.
— Спасибо, — неразборчиво произнесла Хоук, лихорадочно обшаривая полки. Авелин, покачав головой, ушла. А Хоук полностью погрузилась в жуткие строчки.

«Десять детей найдены мёртвыми в Клоаке. У всех перерезано горло и выпущена вся кровь. Тела лежали голова к голове, образуя символ Андрастианского солнца. Убийца — малефикар — не найден. Дело закрыто спустя два года».
Хоук задумчиво пробежала глазами по толстым папкам и наугад вытащила ещё одну. Так и есть. И опять десять детей одного возраста найдены мёртвыми в Клоаке. Крови нет, горло перерезано и везде этот символ. И вновь «убийца не найден».
— Что за дерьмо творится в этом городе?.. — пробормотала Хоук, откидываясь на спинку стула. Вспомнив о тонкой чёрной книге, которую нашла Авелин, Хоук забарабанила пальцами по столу. «Деяния Магистров…», ну да. Что эта книга могла делать в хранилище Церкви? Попала случайно, или же её прятали? И если так, то от кого, от чьих глаз пытались скрыть эту книгу?
Хоук быстро сбегала к себе за «Деяниями Магистров…» и вернулась обратно в кабинет Авелин. Автор книги довольно занудно расписывал мощь и силу тевинтерских магистров и их пугающих кровавых ритуалов. Хоук уже почти засыпала, как вдруг прочитала нечто, выбивающееся из общего тона восхваления магии крови:
«Он пришёл, откликнулся на Ритуал, и Тьма была его глазами, а смерть — дыханием. И тогда магистры поняли, что вызвали нечто, неподвластное их магии и способное уничтожить мир. Ценой сотни жизней магистры запечатали его под городом своих рабов, Городом Цепей, поставив печати, которые нельзя нарушать.
И первая печать — печать желания, порочная Зибенкек, что сокрыта в Ужасном Гримуаре.
Вторая печать — печать гордыни, надменный Гибрис, вечный узник авирганских свитков.
Третья печать — печать голода, ненасытный Бахамат, заключенный в кольце Архонта.
Четвёртая печать — печать гнева, беспощадный Данталас, что был обречён на вечное заключение в лириумном идоле.
И, наконец, пятая печать — печать праздности, извечный Асторан, что спрятан над темницей Спящего и кормится людскими молитвами.
Отныне каждые десять лет пять отроков и пять отроковиц, юных, не достигших расцвета, своей кровью должны напоить Спящего, утолить его голод пожирателя миров.
Уничтожение печатей разрушит покой Спящего, и небеса разверзнутся. Горе тому, кто пробудит его!»

Хоук часто задышала и выпрямилась в кресле. Сон как рукой сняло, да и какой, ко всем демонам, сон?! Ужасный Гримуар, авирганские свитки… Идол! Хоук тихонько взвыла и вцепилась руками в волосы.

— Монна наместник, с вами всё хорошо? — поинтересовался караульный, заглянув в кабинет Авелин. Хоук кивнула, не рискуя открыть рот: слишком сильная её колотила дрожь. — Если что понадобится, я буду здесь, хорошо?
Хоук снова закивала, не в силах отвести глаз от раскрытой книги. Печати. Все пять печатей разрушены. Раздался стук в окно, и Хоук, не выдержав, вскрикнула от ужаса. Но это оказалась всего лишь ветка дерева.
Поднялся ветер. Киркволл просыпался.

— То есть ты хочешь, что бы мы все поднялись на корабль Изабеллы…
— Эй, капитана Изабеллы, между прочим!
— …и двинулись в путь куда глаза глядят?! Хоук, ты в своем уме?
Хоук устало прижала ладони к лицу. Авелин, Варрик и Изабелла сидели рядом и пристально разглядывали её.
— Кажется, ты просто слишком устала, вот тебе и мерещится всякое, — с сомнением в голосе произнесла Авелин. Хоук яростно фыркнула и ткнула пальцем в лежащие на столе листы бумаги.
— А это? Это мне тоже мерещится? А убийство три дня назад, над которым ты рыдала у меня на плече, когда десятерых детей опять зарезали, как свиней на бойне? Тоже привиделось?!
— Хоук, — Варрик упреждающе поднял руки. — Сбавь обороты, подруга. С одной стороны, я не могу отрицать, что этот город — просто рассадник всевозможных демонов и прочих тварей. Но принять, что мы косвенно являемся причиной пробуждения Древнего Бога… Это даже для меня слишком.
— Здесь не сказано, что это Древний Бог. Возможно, эта тварь видела тевинтерских драконов, когда они ещё из яиц не вылупились, — между прочим заметила Изабелла, вертя в руках кинжал. — И… Постарайтесь не смеяться, но я чувствую, что в этом городе всё не так. А сейчас гораздо хуже. Вы вообще рыбу когда видели в последний раз?
— А это что? — скептически уточнила Авелин, ткнув пальцем в блюдо с копчёной рыбёшкой. Изабелла презрительно скривилась.
— Сиськи тебе Создатель отвесил, да вот на ум поскупился. Ты в порту когда последний раз была? Там уже года два живой рыбы не видно. Мы её закупаем — вон, у наместницы нашей поинтересуйся!
Хоук отстранённо кивнула, вновь и вновь перечитывая последние строчки.
— Ну что… Уходим утром? — подытожил Варрик, оглядывая притихших дам.
— Если погода позволит… — протянула Изабелла, мысленно прикидывая, что им может понадобиться. Хоук неожиданно резко ответила ей:
— Даже если будет ливень пополам с градом, мы всё равно должны отсюда драпать. Чем скорее, тем лучше.
— Значит, не будем тянуть матроса за яйца. Авелин, иди за своим мужем, все остальные — за мной, к кораблю. Встречаемся в порту.
Авелин в кои-то веки не спорила, а быстро поднялась из-за стола и вышла на улицу. Ветер, поднявшийся неделю назад, так и не стих, но сегодня он ощутимо пах дождём. Времени действительно оставалось мало.
Киркволл пробудился.

Корабль шёл резво, благо ветер был в нужную сторону. Хоук стояла у борта и пристально разглядывала Киркволл. Точнее, то, что от него оставалось. Через несколько секунд после того, как корабль Изабеллы покинул порт, в городе вспыхнул пожар. Пламя сожрало большую часть Верхнего города и полностью уничтожило Нижний.
— Дело Андерса живет и процветает, — хмыкнула Изабелла, подходя к Хоук. Та покачала головой, и Изабелла притихла. — Согласись, будет глупо, если мы зря…
Небо прорезала зеленоватая молния. Затем ещё одна.
— Кальмара мне в задницу… — сдавленным голосом прохрипела Изабелла, вцепившись руками в дерево.
Киркволл содрогнулся и рассыпался, будто детская постройка.
Хоук молча подняла глаза к небу. Спящий вздохнул, пробуждаясь ото сна, и небеса разверзлись.